– Эй, ты!
Я остановился и обернулся. Ларри Барстоу наблюдал за нами с террасы. Я вежливо поинтересовался:
– Это вы ко мне обратились, сэр?
Корбетт двинулся в мою сторону, совершенно игнорировав мою уловку:
– Какого черта ты здесь делаешь?
Я скалился секунду-другую, а затем обратился к Ларри:
– Поскольку это ваш дом, мистер Барстоу, возможно, будет лучше, если вы объясните ему, какого черта я здесь делаю.
По выражению лица Ларри было очевидно, что он никогда бы не послал мне открытку к Рождеству, и все-таки я дождался бы ее скорее, чем Корбетт. Он бросил детективу:
– Мистер Гудвин был здесь по приглашению моей сестры, для консультации. Вероятно, появится у нас снова. Хотите заняться расследованием этого?
Корбетт хрюкнул и сверкнул на меня глазами:
– Может, хочешь прокатиться в Уайт-Плейнс?
– Нет, – покачал я головой. – Мне не понравился городок, он такой сонный, что даже пари не заключить. – Я двинулся дальше. – Счастливо, Корбетт. Не буду желать вам неудачи, потому что даже при удаче вы не многого добьетесь от могильной плиты.
Не утруждая себя ответом на угрозы и предупреждения, которые он щедро расточал за моей спиной, я подошел к поджидавшему меня «родстеру», сел в него и покатил прочь.
Сначала я отправился к Робертсонам, так как знал, что много времени на них не уйдет, достаточно одной встречи с ними. Миссис Робертсон и обе дочери оказались дома и ожидали меня после звонка Сары Барстоу. Они сообщили, что были у Барстоу вечером пятого июня, за день до похорон, явившись к ним задолго до восьми и уйдя лишь после двенадцати. Они уверили, что Ларри, Сара и миссис Барстоу присутствовали весь вечер. Я убедился, что они не перепутали дату, а потом попытал счастья с несколькими вопросами наугад о семье Барстоу, но быстро оставил это. Тем днем Робертсоны не были расположены обсуждать своих старых друзей с незнакомцем. Не ведая, насколько я проинформирован, они даже не проговорились бы, что миссис Барстоу отнюдь не пребывает в добром здравии.
В поместье Кимболлов я прибыл в начале шестого. Оно не было так облагорожено, как имение Барстоу, зато превосходило его по площади. Оказавшись на частной дороге, я проехал больше полумили. Угодья в основном лежали в низине, где через луга все еще бежали старинные каменные ограды и вилась пара ручьев. Слева виднелся лесок. Дом стоял на небольшом холме в окружении вечнозеленого парка с ухоженной, но не очень большой лужайкой и без всяких признаков цветов, которые были бы видны при подъеме. Дом, уступавший по размерам жилищу Барстоу, был совсем новым, обшитым досками и с высокой крутой шиферной крышей, в одном из тех стилей, которые я валил в одну кучу, называя стилем Елизаветы и Вильгельма.
