– Простите, мне стоило догадаться. Вам известно, что я думаю, сэр. Псих, он всегда псих, даже если это вы. Мне надо поговорить с Фрицем.
Вулф не слушал. Я сказал Фрицу, что приду на обед за сэндвичами и поем в кабинете, затем проинструктировал его: вплоть до особых распоряжений он не должен подходить к двери, если в нее вдруг позвонят. Ни при каких обстоятельствах он не должен открывать дверь.
Быть может, то были излишние меры предосторожности, но я не хотел, чтобы кто-нибудь ворвался в дом, пока Вулф пребывает в одном из своих блуминдейловских[5] настроений. Я только радовался, что он не попытался послать меня за чем-нибудь, и надеялся, что подобного не произойдет, потому как я отказался бы. Если я перегибал палку – что ж, хорошо, но я не собирался позволить им сделать из нас дураков. Только через мой труп! Той ночью ничего не произошло. На следующее утро я старался не попадаться Вулфу на глаза, бо́льшую часть времени проводя в гостиной, и открыл дверь газовщику и посыльному, да еще пронырливому юнцу, просившему помочь со средствами на учебу в колледже. Я помог ему спуститься с крыльца. Около одиннадцати я вновь открыл дверь по звонку и обнаружил за ней здоровенного детину, попытавшегося было сразу же войти, поставив внутрь ногу. Я налетел на него плечом и вытолкнул назад, затем вышел сам и закрыл за собой дверь.
– Доброе утро. Вас приглашали? – обратился я к нему.
– Уж точно не ты. Мне нужно увидеться с Ниро Вулфом.
– Это невозможно. Он болен. Чего вы хотите?
Он улыбнулся, сохраняя спокойствие, и продемонстрировал свое удостоверение. Я взглянул на него:
– Ну конечно. Из конторы Андерсона. Его правая рука? Чего вы хотите?
– Ты знаешь, чего я хочу, – продолжал он улыбаться. – Давай-ка зайдем и потолкуем.
Я не видел смысла пытаться строить из себя скромнягу. В любом случае я понятия не имел, когда Вулф выйдет из своего состояния, и это буквально сводило меня с ума. Так что я все выложил ему, как только мог коротко. Я сказал ему, что Вулф не знает ничего, чего бы не знали они, во всяком случае касательно Барстоу, а то, что он знает, привиделось ему во сне. Еще сказал, если они хотят подключить Вулфа к делу за плату, то пусть так и скажут и назовут сумму, а он либо примет ее, либо откажется. Сказал, если они испытывают желание опробовать какие-нибудь нелепые ордера, то сами удивятся, как смешно они будут выглядеть еще прежде, чем Вулф покончит с ними. Потом я сказал, что, на мой взгляд, он весит килограммов на десять больше меня, поэтому я даже не подумаю возвращаться в дом, пока он не уберется, и буду ему весьма признателен, если он поторопится, потому как читаю крайне интересную книгу. Пока я распространялся, он вставил несколько замечаний, но, когда я закончил, только и произнес:
