Впрочем, после еды настроение у меня приподнялось, и я побрел на Тридцать пятую улицу, где пересказал Вулфу, что этим утром говорил Андерсон, и добавил, что, на мой взгляд, до наступления полнолуния надо что-то предпринять.
Вулф все так же сидел за столиком и наблюдал, как Фриц что-то помешивает в кастрюле. Он взглянул на меня так, словно пытался вспомнить, где видел меня раньше, и затем произнес:
– Больше не упоминай при мне имени этого крючкотвора.
Я ответил, надеясь его разозлить:
– Утром я позвонил Гарри Фостеру из «Газетт» и рассказал о происходящем. Мне подумалось, вы захотите поднять шум.
Но Вулф не слышал меня. Он велел Фрицу:
– Вскипяти воду на случай, если придется разделять.
Я поднялся наверх, чтобы сообщить Хорстману, что сегодня, а может, еще и целую неделю ему придется нянчиться со своими малютками в одиночку. Он будет несчастен. Было всегда забавно наблюдать, как он притворяется, будто присутствие Вулфа его раздражает, однако, если по какой-то причине Вулф не показывался точно в девять или четыре, он так беспокоился и волновался, что можно было подумать, будто в оранжерее завелся мучнистый червец. Вот я и поднялся, чтобы его огорчить.
Это происходило в два часа дня в пятницу, и первый осмысленный взгляд Вулфа я поймал в одиннадцать утра в понедельник, шестьдесят девять часов спустя.
За это время мало чего произошло. Сначала в пятницу, в четыре, позвонил Гарри Фостер. Я ожидал его звонка. Он сообщил, что эксгумацию и вскрытие тела Барстоу произвели, но никаких заявлений не последовало. Больше он этой историей не занимался, теперь возле ведомства коронера околачивались другие, пытаясь что-нибудь вынюхать.
Где-то сразу после шести раздался второй звонок. Это оказался Андерсон. Услышав его голос, я ухмыльнулся и взглянул на часы. Я так и видел, как он кипит от злости, ожидая шести часов. Он сказал, что хотел бы поговорить с Вулфом.
– Прошу прощения, но мистер Вулф занят. Это Гудвин.
Тогда он заявил, что хочет, чтобы Вулф приехал в Уайт-Плейнс. Я только рассмеялся в ответ. Он бросил трубку. Мне это не понравилось: явно не к добру. Немного подумав, я позвонил Генри Х. Барберу на квартиру и получил исчерпывающую информацию относительно сообщников и ареста важных свидетелей. Затем отправился на кухню и рассказал Вулфу о двух телефонных звонках. Он ткнул в меня ложкой:
– Арчи, этот Андерсон – зараза. Продезинфицируй телефон. Разве я не запретил тебе упоминать его имя?
