паломничество в Лхасу, где зачала меня со своим супругом,
одним из высоких лам. Она жила с родителями, пока мне не
исполнилось года четыре, а затем перебралась в Танпел-гонпу,
монастырь примерно в неделе пути верхом. Высоко на горном
склоне построили дом с прекрасным видом, в котором она и
жила, почитаемая как лама и д акини, женское воплощение
мудрости и просветлённых деяний. Позднее она родила мою
сестру Тинлей Вангмо, необычное дитя, которую затем признали
воплощением йогини мудрости. Мы с сестрой были
необузданными, своенравными детьми, и я до сих пор иногда
горько сожалею о тех неприятностях, которые причинял своей
маме. Она не была противницей строгих наказаний, но также и
увещевала меня, что если буду практиковать Дхарму упорно и с
чистым побуждением, то принесу пользу существам. Её слова
действовали очень благотворно для моего пути.
Она умерла в 1941 году, вскоре после рождения мальчика,
который тоже умер двумя годами позже. Ей было за тридцать, а
мне одиннадцать лет. Её тело несколько дней оставалось в позе
медитации, а затем поникло — это был знак, что сознание его
покинуло. Её кремировали на крыше её дома. Появились радуги,
а в вышине кружили пять грифов, которые в Ваджраяне
символизируют наивысшее воззрение просветлённого йогина. Я
уверен, что она вернулась в чистые земли, но в равной степени у
меня нет сомнения, что она также вернулась в миры адов и прет,
чтобы спасать тех, у кого была связь с ней. Она была
совершенно бесстрашна в своём сострадании.
Я покинул Тибет в 1959 году, незадолго до ужесточения
китайского режима. В 1982 году, почти три десятилетия не имея
никаких вестей от своей семьи, я вдруг получил короткое письмо
от сестры, в котором она упомянула, что у неё есть
единственный экземпляр рассказов моей мамы о переживаниях
дэлога. Это был словно спасательный круг, заброшенный из
Тибета в Калифорнию, однако я смог ухватиться за него лишь
пять лет спустя, когда политическое давление китайцев в Тибете
немного ослабло. Когда я наконец посетил Тинлей Вангмо, та
сообщила, что текст был конфискован, но она узнала, кто его
хранит. В ужасные годы культурной революции, когда китайцы
использовали религиозные тексты как туалетную бумагу, она
