Местный столовый этикет девушка уже знала, хоть пару раз все же взяла не ту вилку, которую тут же меняла, мельком глянув на окружающих.
Ужин проходил в приятной, непринужденной обстановке, с вином для мужчин и безалкогольным шампанским для дам — о да, нравы в этом обществе были довольно консервативные, особенно когда дело касалось женщин!
Советник блистательно шутил и поражал гостей красноречием, удобно устроившись в своем барском кресле и завладев вниманием буквально каждого из присутствующих (в особенности женщин). Анна же сидела рядом, в кресле поменьше — робкая и застенчивая, будто и в самом деле провинциалка из села — и боялась слово сказать, чтобы не спалить их с советником легенду.
И чем дальше, тем больше девушка погружалась в какое-то странное, оцепенелое состояние, отстраняясь от происходящего и все больше понимая, что Руби, по сути, права. Что вот также, шутя и любезничая, этот человек легко оттеснит ее от трона, когда придет время… если оно вообще придет. Заимеет от нее наследника и запрет в какой-нибудь монастырь подальше, объявив недееспособной. Еще и влюбит в себя по дороге — просто так, доказать самому себе, что может.
Даже если расценивать его как обычного человека — вне его драконо-магической ипостаси — она видела какой сталью могут сверкать его глаза. О, она знает этих мужчин! Не они ли приходили порой к ним в агентство? Светские львы снаружи, а внутри — железные кардиналы, ходящие по головам…
Жена ему нужна, как же… Такому никто не нужен — разве что фамильяр и пара любовниц на смену, чтоб скучно не было.
Отпустив очередной комплимент, советник склонил голову и поднял бокал за здоровье баронессы, обворожительно улыбаясь. Та незаметно (как ей, наверное, показалось) подмигнула ему в ответ.
Стало совсем тошно.
— Можно, я пойду? — вполголоса, под шумок спросила девушка.
Вместо ответа он вдруг протянул к ней под столом руку и накрыл ее ладонь своей.
— Если хочешь увидеть сегодня кое-что поинтереснее этой скукотищи, то нет, нельзя, — одними губами наконец, спустя какое-то время, ответил он.
И так и держал ее руку до конца ужина, будто боялся, что сбежит.
С женщинами больше не любезничал, почти даже не улыбался, и — черт бы его побрал, манипулятор гребаный! — перебирал ее пальцы, ласково переплетая их со своими.
Так и сидели, взявшись под столом за руки, точно влюбленные школьники на задней парте.
