Короче, махнул Прохоров рукой на меренковские исследования, и в сторону меренковской лаборатории старался даже не смотреть. Утомительно это. И только иногда просыпался среди ночи в каком-то странном беспокойстве — срочно бежать, доложить, рассказать, иначе случится что-то страшное… Пару раз он даже вскакивал — но полусонный голос жены «Вась, ты что?» отрезвлял его, и он снова ложился, и как ни странно, сразу засыпал…
О том, что Меренков добился успеха, Прохоров догадался во время отлова белой крысы. На какую-то долю секунды он заглянул крысе в глаза… и все понял. Не крыса это была, а существо, прошедшее Преображение. Уж как он, Прохоров, давил тогда на их партейную истеричку Лидию Петровну, чтобы крысу уничтожили. Не получилось.
Пришлось немедленно докладывать авторитетам. Как водится, почти час занял ритуал. Потом Прохоров коротко — за три минуты — изложил суть проблемы. Авторитеты поерзали на своих деревянных тронах, и один из них вяло поинтересовался, было ли животное пушисто. Аудиенция была окончена, но Прохоров точно знал, что он еще получит нагоняй. Нагоняя он не боялся. Ну попеняют, ну переведут еще куда подальше… Может, оно даже и к лучшему.
И в то же самое время зрела у Прохорова бунтарская мысль. А может, это шанс? Шанс разом избавиться от этого надоевшего Общества с его мутными целями и сомнительными идеями. Где оно было, это Общество, когда полмира было втянуто в войны? Знаем, где оно было, — наблюдало и делало выводы. Выводы о неготовности человечества познать истину. А также о несовершенстве человеческой природы. Прохоров остервенело сплюнул. Тоже мне, устрицы, возомнившие себя центром Вселенной. И снова беспокойство охватило его — что же это я? Я ведь всего лишь Наблюдатель, и даже не знаю толком о действии парацельсия. А вдруг открытие Меренкова действительно грозит катастрофой? Разве можно порывать с Обществом, тем более теперь, когда от меня, возможно, зависит все…
Но и торопиться не стоит. Будет еще время решить. Потом… А пока Меренкову надо бы помочь. И для начала — всучить ему плюшевые гардины из подсобки. Они там давно валяются, с тех пор как директор интерьер обновлял.
Антон поехал к Абдурахманову за билетом сразу после работы. Сам Абдурахманов был еще в больнице, и дома у него Антон застал только тещу, усатую и гостеприимную до невозможности.
Узнав, что Антон «с работы», она всплеснула руками и буквально затопила его подробностями случившегося — и как она всегда говорила, что надо провериться, и как Ульфатик стал «желтый, как айва», и как долго не ехала скорая, и какие в больнице хорошие, ученые «дохтура», а вот нянечки грубые, просто беда… Одновременно с ниагарой слов она теснила Антона на кухню, где ему и был подан крепчайший чай в пиале и какие-то невероятно вкусные пирожки с мясом в совершенно несметном количестве.
