— Завтра я не собирался. Понимаете… у меня пока не набралось материала для доклада. Надо собрать побольше, обработать…
— Конечно. Вася, обрабатывай. Наблюдатели не должны приносить сырой навал. Но и медлить напрасно не стоит. Старшие товарищи должны всегда иметь самые свежие данные с мест. Так когда же?
— Может быть, на следующей неделе? Скажем, в пятницу? — Прохоров честно пытался тянуть время.
— Нет, Вася, в следующую пятницу может быть уже поздно, — Метресса не стала уточнять, что именно может быть поздно. — Почему бы тебе не пойти на работу завтра?
— Понимаете, я не могу завтра. Я уже обещал утром быть в институте. У меня комиссия должна рогалик принимать… Я столько времени работал…
— Хорошо, мы можем пойти попозже. Скажем, часа в два. Ты ведь освободишься к двум?
— Освобожусь, — безнадежно выдохнул «Вася».
— Вот и замечательно. Ровно в два часа я тебя встречу у дверей института и поедем.
— Как, и вы тоже? — Прохоров только сейчас сообразил, что означало это множественное «мы».
— Да, мы вместе поедем. У меня тоже дела в Цитадели накопились, вот я тебе компанию и составлю. Ты же не против?..
Когда Сергей вернулся в тот день домой, он был немало удивлен, во-первых, тем, что к нему заходил сослуживец, а во-вторых, тем, с какими горячими чувствами описывала этого сослуживца мама. Опознать в «сослуживце» Прохорова было нетрудно, но понять зачем он согласился пойти вместе с мамой в какой-то особый магазин, где точно есть как раз такие туфли, что нужны Лене, это понять было совершенно невозможно.
Прохоров же по дороге домой и позже, дома, все пытался придумать способ как предупредить Сергея о новой опасности, чтобы не пострадать самому. Вопросов тоже хватало — что эта женщина делала у Меренкова в квартире? Под каким видом она туда проникла? Не может же она действительно быть матерью Сергея! Или может?… Мысли разбегались, сосредоточиться не удавалось. Странное дело, обычно безупречная память Наблюдателя подводила, подробности недавнего разговора стремительно исчезали… То есть он прекрасно помнил все про туфли, и сестру-десятиклассницу, и про завтрашний поход, и про умиление Сережиным котом — а кстати, разве там был кот? — но вот что она говорила как Метресса? И была ли то Метресса или ему только показалось?
