— Очень приятно познакомиться. Сергей Петрович просил зайти к нему…
— Вы видите, какой беспорядок Сергей тут развел?..
Произнесение монолога отнюдь не помешало хозяйке квартиры проводить гостя в комнату, усадить на расхлябанный диван, предложить чаю и тут же забыть об этом. Пока Прохоров осматривался в комнате, ему рассказывали о проблемах покупки пары туфель, достойных важного события в жизни молодой девушки, только вступающей в большую жизнь, и как важно девушке вступить в жизнь в хороших туфлях. Тем временем из-под дивана показалась усатая мордочка. Прохоров почему-то ничуть не удивился. Ну, мордочка, ну и что? Интересно, что же Сергей хотел ему показать? И где он сам?
Прохорова очень беспокоило, что он опять ничего не видит. И не чувствует. Как будто все его способности начисто исчезли. А ведь еще в юности, до приема парацельсия, он очень неплохо чувствовал других людей, даже учителя-парацельсики в Школе не могли полностью от него закрыться. Одна только Метресса всегда оставалась непроницаемой — ни лучика эмоций, ни дуновения чувств…
— …А это Сережин кот. Правда, симпатичный? Кис-кис-кис, — монолог все продолжался и Прохоров, даже ничуть не удивившийся, почему явно крысиную морду определили котом, начал опасаться, что он сейчас задремлет, а это будет невежливо, но голос, произносящий монолог вдруг изменился в тембре. Вместо Меренковской мамы на стуле напротив него опять сидела Метресса. А рассуждение о туфлях, теперь уже из уст Метрессы, все продолжалось:
— Я даже Сергея попросила помочь, но мой непутевый разве может понять? А у тебя, Вася, есть знакомые в торговле? Где, ты сказал, ты работаешь?
Прохоров нисколько не воспротивился такому естественному переходу на «ты» и на «Васю». Как же иначе может обращаться учительница к своему ученику, пусть и бывшему?
— Я вместе с Сергеем… Мы в Пищевом…
— Нет, Вася. Я про другую работу говорю, — голос Метрессы не допускал возражений. Метресса всегда все знала лучше. — Про твою настоящую работу. Ты когда туда в следующий раз пойдешь? Завтра?
Врать Метрессе было нельзя. От неё никогда ничего не удавалось утаить! Парочка вовремя применённых воздействий первой степени охлаждала даже самых проказливых Адептов, после чего все предпочитали признаваться во всём сразу. Прохоров прекрасно помнил, какие про нее ходили слухи: будто бы она — особая разновидность Гипнотика, мысли читать не умеет, но может работать детектором лжи. Можно было выкручиваться, максимально осторожно обходить острые углы, но врать было нельзя. Да и зачем? Чего такого могла Метресса не знать про Цитадель и порядки в ней?
