— Я распоряжался идти бейдевинд, — возмущался Кроуфилд. — У нас есть хороший шанс выйти из шторма.
— Бейдевинд можешь идти сам, коли приспела охота, — стоял на своем Бражников. — А я никуда не пойду и гробить корабль тебе не дам, басурман неумытый.
Пока велись эти споры, время было безвозвратно упущено, и шторм накрыл «Екатерину», когда половина ее парусов еще белели на мачтах. Сорвало и унесло прочь сразу несколько. Несколько минут их было видно в стремительно надвигающейся тьме — они быстро уменьшались в размерах, становясь как платочки, а затем набухли от влаги и скрылись во взбешенных волнах.
Бражников и Кроуфилд сразу прекратили ругаться и бок о бок взялись за трудную работу — спасать корабль.
Один из моряков, не успев спуститься, неожиданно закричал и вместе с обломком мачты упал за борт.
Кроуфилд подумал: «Хорошо, что не на палубу», и уже начал оглядываться, прикидывая, как ловчее поднять человека.
В это самое время Бражников уже действовал. Он не колебался ни мгновения.
Кроуфилд увидел, как его «пилот» сигает в бурные морские волны, и едва успел бросить ему конец. Бражников подхватил его уже в воде и, держа в зубах, быстро поплыл туда, где над барашками вскипающих черных волн беспомощно белела светловолосая голова.
Английский матрос был без сознания. Он ударился о волны, да еще сверху на него упал обломок. Кровь расплывалась по всей правой стороне его лица. Бражников схватил его за подмышки, обвязал веревкой и замахал рукой, чтобы тянули на борт. Впрочем, он не очень надеялся на то, что с «Екатерины» увидят — кругом уже потемнело, как ночью, и только частые молнии разрывали мрак.
Кроуфилд, однако, заметил и подал команду. Русского «пилота» вместе со спасенным моряком подняли на борт.
Парня сразу спустили в трюм. Если корабль получит пробоину, то он погибнет первым. Но кто сказал, что «Екатерина» даст течь? Ей приходилось выбираться из переделок и похуже. А на палубе пострадавшего может смыть волной.
Бражников первым делом нашел на поясе у капитана фляжку с водкой, самовольно забрал ее и сделал огромный глоток.
— Я от водки злее становлюсь, — сообщил он зачем-то. — И умнее.
Кроуфилд не ответил, однако бросил на «пилота» непонятный взгляд. Не то восхищенный, не то злой. Ну, ничего. Лишь бы из шторма выбраться — а там разберёмся, решил Тимофей Бражников. И только вечером смысл этого взгляда разъяснил ему сам Кроуфилд.
— Я нанимал «пилота» для того, чтобы «пилот» вел мой корабль, — медленно, сохраняя полное внешнее спокойствие цедил англичанин. — Не для того, чтобы он сигал, как вы, русские, говорите, за борт. Вытащить упавшего матроса мог любой другой матрос. А заменить «пилота» любой другой матрос не может. Это понятно?
