Такое лицо должно вызывать доверие и сочувствие. И в кино это получалось. А Хотеславец, хоть и полностью соответствовал этому типу, вызывал брезгливость и ужас.
Гвэрлум смотрела на него, как завороженная, и не могла отвести глаз.
Мальчишка был калекой. Должно быть, сильно расшибся в детстве. Одна нога была у него почти на пол-локтя короче другой и намного тоньше. Он подскакивал при каждом шаге, точно птица с перебитой лапой. Голову он держал косо, видимо, чтобы сохранять равновесие. И по той же причине сильно задирал плечо.
Гвэрлум чувствовала на себе его взгляд, который будто облеплял ее со всех сторон невидимой густой паутиной, и выбраться на волю из этой паутины было невозможно. Ей стало страшно.
«Власть над людьми, — напомнила себе Гвэрлум. — Держать в собственных руках жизнь молодого, сильного мужчины и знать, что только ты можешь его спасти… Что может быть слаще?»
На миг мелькнуло в памяти спокойное, широкоскулое лицо Флора, но оно тотчас исчезло, сменившись изможденным лицом боярина Андрея Палицкого.
— Мне она нравится, тетенька, — объявил Хотеславец, завершив придирчивый осмотр Наташи. — А можно я ее потрогаю?
— Нет! — вскрикнула Гвэрлум, отстраняясь.
Сольмира подняла голову и выпрямилась, все еще стоя на коленях. Мальчик заметил ее только теперь.
— А, ты здесь! — крикнул он. — Тетенька! Пусть она уйдет! Я ненавижу ее!
— Уходи, Сольмира, — приказала Пожега.
— Но… — попыталась вмешаться Гвэрлум. Она хотела было сказать, что ей страшно оставаться здесь одной, без знакомого лица, однако язык присох к небу, и она не смогла вымолвить больше ни слова.
Сольмира встала и, покорно свесив голову, пошла прочь. Хотеславец тихонько захихикал, глядя ей вслед.
Пожега коснулась лица Наташи. Рука у старухи оказалась холодной, почти ледяной, и чуть влажной. Гвэрлум вздрогнула. Она понимала, что находится в самом сердце обители Зла. Темного эльфа это, по идее, не должно сильно беспокоить. Гвэрлум принадлежала к тому разряду «черных эльфов», которые в глубине души считали, что у зла тоже может быть человеческое лицо.
Оставалось только надеяться на то, что Пожега разделяет это мнение.
Старуха не повела девушку в дом. Вместо этого она взяла ее за руку и потащила за собой в чащу леса. Хотеславец, посмеиваясь и подпрыгивая, бежал следом.
Стало совсем темно. Гвэрлум поминутно оступалась в отличие от старухи, которая шагала твердо, как будто видела в темноте не хуже, чем днем. Избушка давно осталась позади. Ночная влажная прохлада покусывала за плечи, студила щеки. Из леса поднимался туман.
