Новгородская ведьма | страница 48

Он понимал, о чем на самом деле эта песня: о звездах, о бесконечности дороги, о существовании надмирных красот. А что выражено коряво — так это от того, что словами вообще невозможно выразить эту божественную красоту жизни. Недаром у апостола Павла, при всей его филологической одаренности, не нашлось ни единого слова для того, чтобы описать увиденное на небе. «Око не видело, ухо не слышало» — вот и все, что он смог вымолвить.

Поэтому стихи об этой вечной красоте могут быть прекрасными, как у Гумилева или Пушкина, а могут быть ужасными — как у того безвестного менестреля, чью песню Эльвэнильдо добросовестно исполнял возле постели раненого боярина, — все это не имеет значения. Главное — вне слов, между строк и нот. Неизреченное, вечно-прекрасное. И Андрей Палицкий это ощущал всем своим натруженным, израненным телом, всей своей чуткой, истончившейся от болезни душой.

Наташа тоже слушала особенно, погружаясь в песню, как и воду, всем своим существом. В ее душе зрело одно очень важное решение. Она решила спасти Андрея любой ценой. И дли этого нынче же ночью отправится вместе с Сольмирой к Пожеге, дабы поступить к мудрой старухе в ученицы.

Даже странная внешность Сольмиры не вызывала подозрений. Опять же, ничего удивительного. Сольмира — странница, из тех людей, что полностью предали себя на волю первого встречного, находя в ней волю Божью, — а таковые люди всегда немного юродливы.

Юродов же традиционно на Руси уважали. Особенно много их развелось как раз во времена Иоанна Грозного — прежде Русь славилась своими тихими «лесными» преподобными, что уходили в глухие чащобы, на берега безмолвных озер, и проводили там годы в созерцании и молитве.

Бурное социальное переустройство государства Российского, начатое покойным царем Василием и столь успешно продолженное его сыном Иоанном, вызвало к жизни и новый тип святого. Юродивые ходили по дорогам, обличали социальные пороки, говорили людям правду, предрекали беды и радости, уговаривали покаяться, пока не поздно.