— О тебе, Олсуфьич, речи нет, — отмахнулся дядя Ляпун, но озабоченность сохранил. — Ты, конечно, хорош, тут и спору нет, но вот Бражников… Давно я его знаю… Ну, страшенный оторва. Эх, ребята, держись! — заключил он и отвернулся.
Шлюпка ударилась о борт «Святой Анны». Сбросили лестницу.
Первым на корабль забрался англичанин. Ловкий, как обезьяна, несмотря на тесный неудобный костюм, пыхающую трубку в зубах и довольно нескладное сложение. За ним, пыхтя, вскарабкался Тимофей. Двое остались в лодке, на веслах.
Англичанин с усмешкой огляделся по сторонам.
Флор подошел к нему, протягивая руку в знак приветствия.
Англичанин сказал:
— О, Флор Олсуфьич! Я до крайности рад тебя увидеть!
И пожал ему руку.
Остальные сгрудились за спиной своего капитана, который одновременно с тем был и «пилотом». На англичанина поглядывали и на Тимофея Бражникова. От Тимофея пахло водкой — верный признак того, что штурман «Екатерины» нацелился на серьезные размышления.
— В Ревель? — спросил Флор англичанина.
— Разумеется.
— О грузе не спрашиваю, — сказал Флор. — Не мое это дело.
— Ясно, — англичанин кивнул. — Я ведь тебя тоже не спрашиваю.
— А хоть бы и спросил, — заявил Флор с вызовом. — Да я тебе и так расскажу. Пушнина, воск, а из завезенных товаров — пряностей бочонок и красного дерева два ласта.
— У меня груз железа из Швеции и норвежская рыба, — сознался англичанин. — Не так пышно.
— Пряностям завидуешь? — прямо спросил Флор.
— Завидую! — признался англичанин. — Товар — мать прибыли.
— Интересно, кто ее отец? — пробормотал Флор.
Кроуфилд громко расхохотался.
— Боюсь, зачастую это незаконнорожденный ребенок! — выпалил он.
Флор чуть нахмурился, но тут же сообразил, что Кроуфилд вряд ли знает всю историю о его происхождении.
Почти все в Новгороде считали, будто близнецы — посмертные дети боярина Димитрия Палицкого от Анастасии, законной его супруги. О разбойнике Опаре Кубаре, который был истинным отцом братьев, ведали очень немногие. И эти немногие хорошо умели держать язык за зубами.
Англичанин глядел на своего русского приятеля ясными желтыми глазами и улыбался во весь рот.
— Хочу пари, — сказал он.
Флор улыбнулся в ответ.
— Пари? Спор, что ли?
Как всякий истинный уроженец Великого Новгорода, Флор в душе был драчлив и ничего так не любил, как поспорить и выиграть.
— О, это называется пари! — повторил англичанин. — Кто из нас первый дойдет до Ревеля? Моя кравеель — отличным корабль. И мой «пилот» — отличный «пилот».
