При закате солнца отпели вечернюю молитву, ибо была это суббота перед Троицыным днем. Другой день праздновали, а в Духов день, рано утром, внезапно ударили по пригороду Казани. Как часто это случается на Духов день, погода стояла пасмурная — словно все преизобилие природной благодати излилось накануне, на Троицу. В тумане многие русские люди заблудились — такая «мгла» стояла над Волгой. Тем не менее в казанский посад ворвалось достаточно русских, и они там похозяйничали вволю, истребив сонными множество людей. И еще — как выразился Андрей — «полону немало отполонили». Потери у русских были — убитыми пали трое воевод, один попал в плен, а из казаков и стрельцов сгинули человек пятьдесят. И все равно это была победа. С освобожденными русскими пленниками Оболенский вернулся к устью Свияги и стал ждать подхода основных московских сил.
Двадцать четвертого мая на кораблях по Волге приплыли ратники. Их встретили радостно, а они кричали, размахивая саблями и пиками, приветствуя новую землю. Полки Оболенского выстроились на Круглой горе рядами, а возле них встречали собратьев и освобожденные пленники.
Вырубили лес с вершины горы и разметили там место под крепость и церковь. Большой крестный ход с иконами и знаменами обошел гору кругом. Церквей решили заложить две — Рождества Богоматери и Сергия Радонежского. К изумлению окрестных жителей, город Свияжск вырос всего за месяц. Как будто смежили веки казанцы на миг, а когда открыли их — то увидели, что за краткий миг выросла перед их лицом грозная твердыня русских.
В Москву хлынули чуваши, мордва, черемисы — все они просили русского покровительства и клялись служить царю Ивану против казанцев. Царь Иван принял этих новых союзников милостиво, пожаловал им грамоту с золотой печатью и приписал к новому городу — Свияжску. А чтобы удостовериться в их искренности, Иоанн велел им воевать с Казанью. Естественно, взять хорошо укрепленный город эти разрозненные отряды не смогли и бежали, рассеянные по полям; однако тем самым они доказали Москве свою полную преданность.
Никогда, наверное, не было в Москве столько странных людей со странными верованиями и обычаями. Они все носили шубы, даренные царем, пили с его стрельцами и воеводами из золотых кубков, клялись в верности на своих диковинных богах и искренне удивлялись красоте православных храмов. Некоторые, пленившись дивным убранством домов Божьих, тут же изъявляли желание принять крещение — чтобы ходить туда каждый день и благоговейно любоваться иконами, паникадилами, фресками на стенах, позолоченными иконостасами.
