Лаврентий послушно пошел за ним следом. Он вошел в церковь, увидел на полу изрезанную икону и потерял сознание.
* * *
До дома, по счастью, оказалось недалеко, но все равно тащить Лавра было делом для Сергея непростым. Волоколамский инок пришел в себя только оказавшись в доме, когда солидный Флоров слуга, растеряв где-то всю свою солидность, приложил к его вискам мокрое полотенце.
Лавр открыл глаза. Эльвэнильдо стоял рядом, опустив голову, смущенный. Он никогда прежде не думал, что такое возможно на самом деле — чтобы мужчина падал в обморок. В наше время и девицы-то никогда не теряют сознания от нервов. Сергей не знал, как к этому относиться.
— Где она? — тихо спросил Лавр.
— Кто? — не понял Харузин.
— Святая икона… Богородица… Где она?
— В церкви осталась, — ответил Сергей растерянно.
Лавр чуть приподнялся на локте и быстро распорядился:
— Беги туда и забери. Принеси домой! Все щепочки от нее найди и принеси, ты меня понял? Давай, быстро!
— Понял… — отозвался Харузин. — А ты… Лаврентий… ты мне потом ответишь на один вопрос?
— Я тебе на сто вопросов отвечу! — нетерпеливо сказал Лавр. — Только поспеши.
Харузин молча повернулся и вышел из дома. Он терялся и догадках. Что-то странное происходило в этом фэнтези-мире, он же — реальный мир России времен Иоанна Грозного и падения Казани. «Все страньше и страньше», — добавил Эльвэнильдо про себя словами Алисы из Страны Чудес.
Лаврентий довольно невозмутимо осматривал тело убитого иерея. Заметил странную рану у того на шее, прикасался к мертвому телу, разглядывал его. Для Харузина, напротив, это зрелище представлялось более чем жутким. Он и в церковь-то поскорее зашел, чтобы только на покойника не глядеть.
В самом помещении, конечно, тоже ужас что творилось, но все-таки это неживые предметы. Ну, запачкали там все. Отвратительно, конечно, но в Питере в расселенных домах, предназначенных для реставрации, но еще не взятых в работу, и на заброшенных стройках можно увидеть иной раз и похлеще.
А Лавр хлопнулся именно там. И первым делом не о человеке убитом спросил, а об иконе.
Может быть, они действительно все другие — настолько другие, что человеку современному («ха-ха, кого считать современным, нас или их?») этого попросту не понять.
Харузин осторожно приблизился к церкви. Теперь там хозяйничало несколько рослых мужчин. Должно быть, из приказа уже явились. Тело убиенного лежало на носилках, прикрытое белым покрывалом. Только рука выглядывала оттуда, точно прощалась, и какая-то кругленькая букашка деловито карабкалась по пальцу с посиневшим ногтем.
