— Очень-очень милая, очень порядочная и интеллигентная барышня Инга Никитична, — поспешил заметить Берг. — Я ее еще ребенком на руках носил.
— Ну, если так, то не о чем и говорить! — добродушно рассмеялся Шевцов-старший. — Лучшей гарантии интеллигентности придумать невозможно. Жаль, что ты, Петечка, моего отпрыска не понянчил: это же форменный босяк, хоть и без пяти минут кандидат наук.
— Яблоко от яблони далеко не падает, милейший Алексей Степанович, — тонко подцепила мужа Ирина Павловна.
— Э-э, Ирочка, — возразил Славин. — Будто все мы не были в молодости босяками. А вот остепенились, поумнели. Правда, интеллигентами не стали.
— Интеллигентом может быть и академик, и бродяга, — снова вступил в разговор Берг. — Мне довелось знать одного бомжа. Посмотрели бы вы на него! Больной, оборванный, вечно голодный. А когда бывшие партократы предложили ему за изрядную мзду попозировать перед кинокамерой на каком-то их сборище, он бросил им в лицо: «Я своей честью не торгую!»
Прошлой зимой он погиб, утонул в озере, спасая провалившуюся под лед девчушку. На берегу остался его рюкзачок, а в рюкзачке нашли три вещи: завернутый в газету кусок черствого ржаного хлеба, фотографию молодой красивой женщины и томик стихов Баратынского. Вот так-с…
А теперь возьмите академика Гридина. Грубоватый, я бы сказал, даже мужиковатый человек академик Лев Яковлевич. А во сто крат интеллигентней иных лощеных джентльменов вроде того же Разина или сменившего Гридина профессора Строева. Эти не ушли 6 из института, потеряв и первоклассную лабораторию и госассигнования и прочие привилегии, только потому, что начальство не одобрило проводимые ими исследования. А эта история с подшефной больницей…
— Что за история? — поинтересовался Шевцов-старший. — Я не слышал.
— Прелюбопытная, скажу я вам, история. На эту подшефную институту поликлинику ежегодно перечислялись солидные суммы денег. Так вот, нашлись «доброжелатели», которые, перекопав в бухгалтерии института платежные документы, обнаружили, что никаких официальных бумаг на эти суммы нет. А раз так — значит, криминал: не иначе как директор института или кто-то другой по его указанию изъял документы, чтобы скрыть несомненно присвоенную ими часть денег. Наверх пошла кляуза. Нагрянула, как водится, комиссия. И что оказалось? Оказалось, что все эти перечисления были сделаны из личных сбережений Льва Яковлевича. Более того, я точно знаю, что он и сейчас по мере сил помогает больнице. Хотя велико ли по нынешним временам вознаграждение действительного члена Академии наук?..
