— Не будем играть словами, коллега. Вы отлично знаете, что иногда цель оправдывает любые средства. А уж если речь идет о судьбах всего человечества…
— Ну, если всего человечества! — снова усмехнулся Никита.
— Перестаньте паясничать, Гамов. И не стройте из себя невинную институтку! Уж не хотите ли вы меня уверить, что вам совершенно безразлично, над чем работает Гридин?
— Нет, меня это интересует. Очень интересует. Но если я что-нибудь и узнаю об этом, то без ведома самого Гридина не передам этих сведений никому на свете. Если даже меня будет просить об этом весь ваш институт иммунологии, не говоря уже о столь любезном вашему сердцу человечестве.
Лицо Погодина перекосилось от едва сдерживаемой злобы:
— Вот вы какой, оказывается, Гамов! Ну что же, как говорится, вольному воля. Только не забывайте, что вам предстоит еще защита диссертации. А члены ученого совета тоже частичка «любезного моему сердцу человечества».
— Это что, угроза?
— Ну что вы! Как можно угрожать столь благородному идальго? Просто мне хотелось дать вам дружеский совет. И если когда-нибудь понадобится моя помощь, то вы всегда найдете меня в лаборатории профессора Строева. Чао!
Погодин неторопливой походкой направился в сторону лабораторного корпуса биоинститута. А Никита даже забыл о снедаемом чувстве голода и своем решении идти в столовую. Голова его раскалывалась от бесчисленных противоречий.
Погодин безусловно подлец. В этом можно было не сомневаться. Но так ли уж безгрешен Гридин, на защиту которого Никита встал столь решительным образом? И что заставило его так упорно возражать против всех доводов Погодина? Опять только то, что академик Гридин — родной дед Инги? Нет, конечно! Он, Никита, всегда считал, что каждый ученый имеет право на полную свободу в выборе своих научных интересов. Это главным образом и определило его позицию в споре с аспирантом Строева. Но в чем-то тот был и прав. Ведь если Гридин в самом деле проводит преступные эксперименты по изменению генотипа человека, то это действительно может стать угрозой всему человечеству. Если проводит… Но как это согласовать с тем, что говорит о нем Инга? И зачем старому, умудренному жизнью академику создавать что-то такое, что может пойти во зло людям? Неужели он так зациклился в своем стремлении удивить мир каким-то сверхсенсационным открытием, что напрочь заглушил в себе голос совести?
Как выяснить все это? Как докопаться до истины, если даже Инга не знает, что происходит на втором этаже их особняка.
