С помощью все того же высокопоставленного обкомовца он добился-таки запрета на исследования, проводимые лабораторией Гридина, а затем и снятия его самого с поста директора. Ну а поскольку никто не сделал для этого так много, как уважаемый Григорий Маркович, то вроде само собой разумелось, что именно он и должен был занять освободившееся кресло директора института.
С тех пор здесь лишь гладь да божья благодать. Гридин вообще покинул институт, вместе с ним ушли и настоящие наиболее крупные ученые. Другие, рангом пониже, скрипя зубами, замкнулись в своих лабораториях. Третьи, в основном те, кто лишь просиживал штаны, совсем воспряли духом, стали, можно сказать, гвардией директора, с помощью которой он и проворачивает все свои делишки. Ясно, что никакой большой наукой, какая была при Гридине, в институте теперь и не пахнет. Вот так и живем — льем воду, то бишь реактивы, режем лягушек, пишем статейки, а толку…
— Подождите, Света, — перебил ее Никита. — Вы говорите, трагическая гибель сына академика произошла вскоре после совета, на котором тот обещал разоблачить Строева?
— Да, только это, говорят, и спасло бедного Григория Марковича, иначе бы…
— Понятно…
— Что понятно?
— Это я так, сам с собой. А что, Гридин действительно располагал достоверными документами, могущими скомпрометировать Строева?
— Куда уж достовернее! Незадолго до этого горемычный аспирант Строева вышел из тюрьмы и принес Гридину черновик диссертации с пометками самого шефа.
— Куда же подевался этот черновик?
— Хапнул его Строев и — концы в воду!
— Как хапнул? Как это могло случиться?
— Рукопись лежала, говорят, в служебном сейфе академика. И во время передачи директорских дел — можете представить, в каком состоянии был тогда Гридин? — Строев и прихватил диссертацию.
— Но если даже до вас дошли такие слухи, значит, кто-то знал об этом?
— Знали многие, да что толку? Рукопись исчезла: Строев, видимо, уничтожил ее, горе-аспирант ушел из института, а поднимать голос против директора, не имея никаких доказательств… К тому же Строев не просто директор. Он еще и народный депутат.
— Как, этот авантюрист, этот интриган и плагиатор — народный депутат?!
— Вас это удивляет? — усмехнулась Светлана.
— Нет, после того, как я насмотрелся на некоторых из них в телевизионных передачах, меня уже ничто не удивляет. Хотя то, что целый институт терпит над собой такого сатрапа, право же, не укладывается в сознании.
— А у вас в университете, на вашей кафедре нет ничего подобного?
