— Не начнет, Сергей ему не даст.
— А если несчастье все-таки случится? Это же налет, все может пойти не так!
— Я гарантирую, что обойдется без жертв.
— Да как вы можете такое гарантировать?! — в сердцах вскричал заведывающий сыскной частью. — Довольно, шутки кончились. Я иду к полицмейстеру и докладываю ему о ваших провокациях. Отзываю свое согласие, хватит!
— Тогда мы с Азвестопуло вернемся в Петербург. А вы останетесь здесь и продолжите бороться с «царями» в одиночку.
— Ну и что? Так и было, покуда вы не свалились на мою голову.
— Яков Николаевич, и много вы навоевали до моего приезда?
Блажков нахмурился, сел напротив питерца и спросил:
— Желаете сказать, что я не свое место занимаю?
— Почему не свое? Вполне свое, — ответил Лыков. — Я ведь знаю про чемоданчик фон Валя…
Блажков отличился в Рождество 1903 года. Тогда проездом в Ростове остановился командир Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенант фон Валь. И на вокзале у него украли чемодан с секретными бумагами. Сыскной части в ростовско-нахичеванской полиции еще не было и в помине, но Яков Николаевич уже был на особом счету у начальства. Ему и поручили уладить страшный конфуз. Блажков в считаные дни выяснил, что чемодан спер известный банщик [76] Рубан по кличке Пашка Худогий. Бумаги командиру жандармов вернули, и он умчался в Петербург. А околоточный надзиратель Блажков утвердил свою репутацию настоящего сыщика…
— А теперь давайте загибать пальцы, — продолжил Алексей Николаевич. — Мы уедем, и с кем вы останетесь? Полицмейстер Липко — фигура временная, от него вы помощи не дождетесь.
— Это точно! — хохотнул до сих пор молчавший Англиченков.
— Далее. Зворыкин в дела полиции не суется, он человек военный, вашей специфики не понимает и никогда не поймет. Его помощник полковник Вальден? Пустое место. Участковые приставы вас ненавидят и с удовольствием сожрут при первой возможности.
— Это за что?
— Мешаете взятки брать, вот за что.
— Ну-ну…
Лыков посмотрел на ростовца с сочувствием и продолжил:
— А всех мало-мальски порядочных людей переманит в Петербург Драчевский. Как он это уже сделал с Филимоновым. Останетесь вы, Яков Николаевич, вдвоем с Англиченковым, к которому мы с Сережей испытываем искреннее уважение. Как и к вам, кстати. Не пожалеете тогда о союзниках? Которые хотят вам помочь. Которые готовы рисковать. Которые в сыске кое-что умеют. А вы нас взашей…
— Алексей Николаевич! А если Цецохо начнет стрелять? Ведь, положа руку на сердце, исключать это категорически — нельзя.
