Запищало запорное устройство двери. Люба встрепенулась.
– Не помешаю?
Из подъезда Пименовой вышел брюнет в дождевике – тот самый, что сопровождал лысую девочку вчера утром. Он смолил сигаретой и с любопытством разглядывал Любу.
– Вы что же, к нам переехали?
– Нет. – Люба спрыгнула на рыхлую землю. – Я ухаживаю за стариками из девятой квартиры.
– А, экстрасенс, – покивал брюнет, – у нас тут одни селебрити обитают. Поэты, телеперсоны. Даже художник жил.
– Художник? – Люба подумала о картинах в коридоре. – Он рисовал непонятные портреты, как Дали?
– Да нет, – пыхнул дымком мужчина, – иллюстрации рисовал к сказкам народов мира.
– А вы – из селебрити?
– Я? – мужчина расхохотался. – Вот уж нет. Я следователь.
– Круто.
Люба зашагала к подъезду. Под козырьком она, поколебавшись, спросила:
– Что это за здание во дворе?
– О. – Вблизи брюнет оказался весьма симпатичным. – Раньше там был мерзлотник.
– Кто?
– Ледник. А моя покойная бабка упорно говорила: мерзлотник. Я внутри никогда не был. Но вроде как там лестница и холодная комната под землей. До революции в ней лед хранили и скоропортящиеся продукты. Потом склад был, при Хруще – бункер.
– При ком? – заморгала Люба.
– Не важно, – улыбнулся брюнет. – Мерзлотник, как видите, заколочен давно. А это знаете что?
Он стряхнул пепел и ткнул сигаретой в полуметровое каменное яйцо, примостившееся на углу хибары. По овалу шли зазубрины, отчего издалека он напоминал кактус.
– Какое-то дизайнерское украшение?
– И да и нет. Это отбойник для телег. В прежние времена его устанавливали, чтобы повозки не отбивали домам углы.
– Прикольно, – сказала из вежливости Люба. И собралась было уходить, но внезапная мысль вынудила снова обернуться.
– Повозки? Какие повозки?
Брюнет, явно довольный ее проницательностью, окинул жестом сплошные стены двора-колодца:
– Дома-то построили вокруг мерзлотника. А он старше них. Ему вообще неизвестно сколько лет.
Нина перестала жевать и наблюдала за действиями девушки. Овсянка прилипла к дрожащим губам.
Люба подмигнула и провела рукой по кассетному магнитофону, будто гладила кота.
– Одолжила у своей хозяйки, – пояснила она, – все равно пылится в шкафу.
Она вставила штепсель в розетку и занесла палец над клавишей:
– Чтобы оно заработало, вы должны проглотить кашу.
Старушка безропотно сглотнула.
– Абракадабра…
Люба щелкнула кнопкой, и из динамиков полилась музыка. Саксофон, контрабас, труба…
Нина замурчала изумленно. Артритные лапки копошились по постели. Увлажнившиеся глаза взирали на источник мелодии как на волшебство.
