Ночь наступила. Люба потерла ссадину на затылке и поморщилась.
«Как долго я была в отключке?»
Разрядившийся телефон не давал ответов. Она выпрямилась, убедившись, что разум очистился от тумана.
Судя по звукам, дождь унялся. Паркет пел свои паркетьи песни. Тени кружили хоровод.
Но ей было не до теней. Старик сбежал. Шляется сейчас по ночному городу. Читает сфинксам Шекспира.
Что она скажет нанимательнице?
Как ей быть?
«Бежать к соседям, – подсказал голос в ноющем черепе, – к тому симпатичному следователю! Вызвать полицию!»
Но сперва проверить подопечных. Она, хоть убей, не могла вспомнить, отперла ли спальню Марии Павловны перед тем, как экс-учитель нанес удар.
В пустых комнатах поскрипывал пол.
Дверь была заперта. Ключ торчал в замке, и Люба провернула его.
«Но двоих старичков я таки доглядела…»
Она нащупала выключатель. Лампочка расцвела в пыльном плафоне. Мария Павловна лежала на боку, лицом к Любе. Глазные яблоки двигались под морщинистыми веками. На старухе восседала красная сколопендра величиной с овчарку. Толстое тело из блестящих в электрическом свете сегментов протянулось по ребрам и бедру женщины. У многоножки были длинные паучьи лапы, которыми она перебирала, словно месила тесто. Обрамленный жвалами ротик ерзал, зарываясь в седые букли. Омерзительный гибрид паука и сколопендры питался, прижав брюхо к сухой плоти.
Когда Люба завизжала, тварь вздыбилась, выгнулась дугой, и под брюхом раскрылась вертикальная щель, вся утыканная отростками-нитями. Алый язык выпал из гноящейся пасти на животе и слизал с покрасневшей кожи росу. Там, где существо касалось старухи, образовались мелкие дырочки, десятки едва заметных ранок.
Сколопендра грациозно соскользнула с кровати и ринулась к батарее, заползла на подоконник, вытекла на окно, орудуя лапами. Занавеска колыхалась, и Люба кричала, не слыша собственного крика.
Тварь споро просочилась в форточку, ее долгое тело проползло с другой стороны стекла.
Тук-тук-тук – форточка била по трубе отопления.
Мария Павловна почмокала губами во сне.
Люба опрометью выскочила из спальни. Мозг вымаливал рациональное объяснение и подобрал самое простое: чудовище, жуткий паразит, был химерой, созданной лекарствами деда Вани.
Галлюцинацией.
Хрупкая версия рассыпалась на гранулы порошка.
Люба застыла, различив силуэт. В коридорной тьме кто-то стоял.
Ошеломленная, она представила человека с наростом в форме яблока. Или человека с рыбьей мордой и плавниками. Или…
