Дела отца шли неплохо, и вскоре он стал заключать контракты с иностранными клиентами. Во время своих заграничных поездок он иногда брал нас с собой в Европу. Пожалуй, это были самые счастливые дни нашего детства. За несколько лет мы успели посетить Францию, Италию, Германию и Испанию. Я был счастлив возможности тренировать свой иностранный, Марк часами ходил по новым городам, делая записи для новых рассказов в свой блокнот. Вечерами мы сидели всей семьёй в одном из ресторанов Парижа, Барселоны, Берлина или Милана, пытаясь не вспоминать о побоях, которые периодически устраивал отец. По мере того как он становился все влиятельнее, тоталитаризм и подозрительность отца росли вверх. Он беспочвенно обвинял мать в изменах и устраивал сцены с разборками прямо в отелях. После этого он обычно брал бутылку виски и уходил на всю ночь по злачным местам. Однажды мне в голову пришла мысль, что я был бы не прочь, если бы в один из таких дней он не вернулся бы живым под утро.
Это единственная фотография, которая осталась у меня. На ней изображен я с мамой на озере Гарда. Фотоснимок делал Марк. Все остальные фотографии были уничтожены отцом, он сжег все альбомы во время одной из своих пьянок после смерти матери. Думаю, он чувствовал свою вину за все, что произошло с нашей семьёй, и пытался стереть из головы всё это.
В отличие от меня Марк увлекался чтением куда больше. Он прочитал все книги, что мы утащили тогда с чердака, буквально за два года. С детства брат отличался более развитой фантазией. Он любил додумывать разные моменты из жизни, давал прозвища людям. Он все с большим усилием продолжал писать свои собственные рассказы. Совсем небольшие и чудные. Марк давал читать их только мне. Я спрашивал его, хочет ли он, чтобы однажды эти работы были опубликованы. На что он отвечал, что делает это только для себя, чтобы избавиться от реальности жестокого мира.
Спустя несколько лет именно так Марк и сделал, он спрятался от реального мира и ушел в свой, мир фантазий и иллюзий. После семейного ужина в ресторане, который периодически устраивал наш отец, пытаясь загладить вину за предшествующие ужину разбои, мы подъехали на автомобиле к нашему дому. Мы с братом зашли в подъезд, как вдруг услышали автоматную очередь. Через секунду забежал отец и дал нам команду лежать. Когда выстрелы стихли, мы вышли на улицу. Подъезд окружали несколько любопытных зевак. Я взглянул на машину, она была все изрешечена и дымилась, у заднего колеса лежала мать. Несколько струек крови сходились в одну большую лужу. Возле расстрелянной матери на коленях стоял и не сдерживал слезы отец. Из его правого плеча также текла кровь. Это было покушение, бандитская разборка, унёсшая жизнь нашей с Марком матери. Я никогда не интересовался, чем точно занимался отец, но в тот день я проклял его навсегда.
