Том быстро собрался и ушел. Засмущала я его, наверное. Он всегда принимает мой интерес за флирт и сбегает. Верен своей даме до последнего, несмотря на то что она его в упор не замечает и крутит романы с артистами. Бедный мальчик.
Как только он вышел, в зал заявился Казимир.
– Так и знал, что ты здесь. Пойдем, хочу кое с кем тебя познакомить, – произнес он со своим характерным кислым и недовольным выражением лица. Кто-то его только что сильно вывел из себя, причем так, что он не смог ответить. Теперь будет ходить и копить раздражение, пока не вывалит его на какого-нибудь несчастного. Хорошо, что не на меня.
– Зачем? – спросила я, не вставая с места.
– Это Учитель – он так и сказал, что сразу было понятно, что слово с большой и увесистой буквы «У», – ты задавала столько вопросов про устройство разных миров. Вот и привел тебе того, кто может ответить на все. Я рассказал ему об одной очень любопытной новенькой, и он согласился встретиться. Не заставляй его ждать. У него мало времени.
Он врал. Даже без подсказки Рыжей было понятно. Только в чем именно? В любом случае интрига мне нравилась. Даже если это будет какой-нибудь скучный седой профессор, я могла получить наконец ответы на мучавшие меня вопросы. Когда задавала их Анастасии или даже самому главе, то вразумительного ответа не получала. С их точки зрения, я спрашивала что-то типа: «Почему небо голубое». Вроде очевидно, но попробуй ответь без знания квантовой физики.
Казимир привел меня в одну из переговорок, находившихся по периметру зала. Там иногда проводились занятия и собрания различных отделов. Сейчас в кабинете находился только один молодой человек. Он сидел на самом краешке длинного стола и полы черного кожаного плаща касались паркета. Чем-то он сразу напомнил мне вороненка. Узкое лицо с довольно острым носом, темно-каштановые растрёпанные волосы, непослушной челкой спадающие на глаза, и черная одежда: под плащом были надеты бархатный сюртук, шелковая рубашка и шейный платок. Ему бы еще глаза подвести и был бы вылитый гот.
Парень увидел меня, вскочил со стола, затем неожиданно и, как мне показалось, ошарашено присел обратно. В его глазах мелькнуло непонятное выражение – не то испуга, не то удивления. Конечно, я знала, что иногда действую на мужчин так, что они забывают, о чем думали, но тут выражение было иное. Как будто мы с Казимиром застали его за каким-то постыдным занятием.
Наконец, он снова выпрямился. Серые глаза смотрели на меня внимательно, но уже без всякого выражения, а на губах играла ироничная улыбка:
