Карапузы послали и меня, потому что их было двое и нас было лишь двое. Но мы с Жириком были старше, а значит, тут и думать было нечего. В бой. Я пнул одного «щегла» под колено, тот надулся, но драться не полез. Потом оба малыша встали с лавки, вытряхнули бутылку с полудохлыми «гадами» и пошли вглубь двора.
– Чуют, чем пахнет, – сказал гордый победой Жирик, хотя гордиться тут особо было нечем.
Мы зашли за Саньком и Диманом Струковыми. Они сказали, что выйдут минут через пять. Я хотел еще зайти и за Арсеном, но потом передумал. Сначала узнаю, что Санек думает про то, чтобы отметелить Костяна. А то Арсен ведь сразу завопит: «Давайте изобьем, давайте изобьем!». Я же хотел сначала все разузнать.
– Знаете, что вчера было? – спросил нас с Жириком Санек, когда вышел из подъезда. Диман появился следом за ним.
– С «Парижем» против «Мадрида» на выходных будем? – спросил я. – Мне так Жирик сказал.
– Ни фига. «Париж» с «Мадридом» против нас будут, – ответил Санек. – В субботу. Эту.
– Как? – спросили и Жирик, и я.
– Вот так. Бажов их подбил. Как – не знаю. Но теперь мы одни против двух дворов. Хоть дома сиди, чтоб с глазами целыми остаться, – сказал Санек и усмехнулся. Усмешка значила, что дома он, ясный хрен, сидеть не будет. Вот еще трусить!
– А Жирик мне только что говорил, что наоборот… – начал я.
– Не. Не так все. Я тоже думал, что это мы с «Парижем» идем договариваться. Но потом Рома сказал, что «Париж» купили, что они все уроды и теперь против нас прут. А базарить мы ходили вчера, чтобы «Париж» отговорить. У Ромы с Костяном там друганы есть, они и свели с их главным дворовым, чтобы побеседовать.
– А главный у них кто?
– Кличка Упырь. И правда, знаешь, он лысый такой, и татуировка на руке. Лет четырнадцать ему, и татуировка зомби.
– Он в тюрьме сидел?
– Да откуда я знаю? До восемнадцати лет вроде не сажают никого.
– Это если не убил никого, – сказал Жирик. – Если убил, то сажают.
– Капец! Нарежут нам теперь бананов в субботу, – сказал я.
– Да не ссыте! У них только Упырь мощный. Мы на остальных пацанов посмотрели – все мелкие почти. Злые, бритые, но мелкие и костлявые. Да, и, видимо, ты, Жирик, тоже будешь участвовать. Нам все нужны. И пофиг, кто у тебя папан.
– Ну, если «Мадрид» теперь с «Парижем», то да, – сказал я.
– Круто, – ответил Жирик.
Думаю, Жирику было и страшно, и радостно. Он знал, что новичкам в войне с «Мадридом» всегда больше всех достается: ну, просто потому, что они новички и им всегда достается первым. А радостно оттого, что в первый раз же пойдет с рогаткой на «Мадрид». Я перед своим первым боем в начале лета тоже радовался. А потом шпонкой свои же пацаны мне рассекли бровь, и я уже радуюсь осторожнее.
