27
О том, что они, Клавдя и Кузьма, хотят пожениться, Клавдя объявила утром, когда завтракали:
– Тять, мам, я замуж выхожу.
Агафья вскинула глаза на Кузьму и опустила. А Николай, удивленный, спросил:
– За кого?
– Вот за него, за... Кузьму.
Николай еще больше удивился. Но и обрадовался. Ему нравился Кузьма. После смерти Платоныча он всячески хотел помочь парню, но не знал, как можно помочь. Только он никогда не думал, чтобы они – его дочь и Кузьма – сообразили такое дело.
– Я согласный, – сказал он.
Агафья не так представляла себе сватовство. Даже огорчилась.
– Так уж сразу и согласный! – накинулась она на мужа. – Отмахнулся! Одна-единственная доченька... – она вытерла воротом кофты повлажневшие глаза. – Зверь какой-то, а не отец.
Николай растерялся. Посмотрел на Кузьму. Тот сам готов был провалиться на месте.
– А ты... не хочешь, что ли? – спросил Николай жену.
– Причем тут «хочешь», «не хочешь»? Никто так не делает. Не успели заикнуться – он уж сразу согласный. Как вроде мы ее навяливаем кому.
– Да зачем вы так? – вмешался Кузьма. – Кхе! Мы спросили... Я не знаю: как еще нужно?
– Сынок, – Агафья ласково посмотрела на него, – это ведь дело не шуточное. Тут подумать надо. Легко сказать – замуж! Замуж – не напасть, замужем бы не пропасть. Так говорят у нас. Мы тебя не шибко и знаем-то. Ты вон и к Марье ходил свататься...
Николай сморщился, отбросил ложку.
– Эх, повело тебя! Чего ты говоришь-то? Ну, ходил. И правильно. А я до тебя к Нюрке Морчуговой ходил. Да не один раз!
– Да ты-то уж сиди! – махнула рукой Агафья. Ты шалопут известный.
– Что «сиди»! Что «сиди»! Я кто ей – отец или нет? Завела: ходил свататься... Мало, значит, ходил. Если не согласная, говори сразу. Нечего тут хвостом вилять.
Кузьма ерзал на табуретке... Шрам на лбу горел огнем.
Клавдя улыбалась. Ей, кажется, все это даже нравилось.
– Мам, дак ты согласная? – спросила она, запрятав усмешку в глубь серых прозрачных глаз.
– Несогласная! Вот! – выпалила Агафья, вконец разгневанная тем, что сватовство безнадежно скомкалось и что ее, Агафью, никто всерьез не принимает.
– Ну, тогда што же... – печально заговорил Николай и подмигнул Кузьме, – тогда и говорить нечего. Давно бы так сказала, – он вылез из-за стола, начал одеваться. – Пошли, Кузьма, нам по дороге.
Кузьма обрадовался возможности уйти из дома. Он тоже быстро оделся, и они вышли.
– Не горюй, Кузьма, – начал Николай, когда вышли за ворота, – все будет в порядке. Это она так, выламывается.
