Принесли трибуну. Пашка взошел на нее.
– Я вам скажу небольшую речь, – начал он, но обнаружил непорядок. – Где графин?!
– Несут, товарищ генерал.
– Ну, что?! – Пашка обращался к женщинам, лежащим в палате. – Допрыгались?! Докатились?! Доскакались?!
...И тут засмеялся белобрысый. Пашка поднял голову.
– Ты чего?
Белобрысый все смеялся.
– Это он во сне, – пояснил один пожилой больной. Все другие уже спали. Была ночь.
– Вот жеребец, – возмутился Пашка. – Здесь же больница все же.
Он лег и крепко зажмурился... И снова он на трибуне.
– На чем я остановился? – спросил он свиту.
– Вы им сказали, что они доскакались...
– Куда доскакались? – с начальственным раздражением переспросил Пашка. – Работнички! Только форсить умеете!
И опять его разбудил смех белобрысого.
– Вот паразит, – сказал Пашка, поднимаясь. – Что он ржет-то всю ночь?
– Выздоравливает он, – опять сказал пожилой больной.
– Можно же потихоньку выздоравливать. Может, разбудить его, а? Сказать, что у него дом сгорел – ему тогда не до смеха будет.
– Не надо, пусть смеется.
Пашка опять крепко зажмурился, но больше не получалось, не спалось.
– А вы чего не спите? – спросил он пожилого больного.
– Так... не хочется.
Помолчали.
– Вот вы принадлежите к интеллигенции, – заговорил Пашка.
– Ну, допустим.
– Книжек, наверно, много прочитали. Скажите: есть на свете счастливые люди?
– Есть.
– Нет, чтобы совсем счастливые.
– Есть.
– А я что-то не встречал. По-моему нет таких. У каждого что-нибудь да не так...
– Вот хочешь, я прочитаю тебе...
– Что, письмо?
– Нет, – больной взял с тумбочки ученическую тетрадку. – Сочинение одного молодого человека...
– Ну-ка, ну-ка... – Пашка приготовился слушать.
– «С утра мы пошли с пацанами в лес, – начал читать больной. – Все были почти из нашего четвертого «б». Пошли мы сорок зорить. Ну, назорили яичек, испекли и съели. Потом Колька Докучаев рассказывал, как они волка с отцом видали. Мы маленько струсили. В лесу было хорошо. А потом мы хохотали, как Серега Зиновьев из второго «а» петухом пел. В лесу было шибко хорошо. Потом мы пошли домой. Мне мама маленько всыпала, чтобы я не шлялся по лесам и не рвал последние штаны. А потом мы ели лапшу. Папка спросил меня: «Хорошо было в лесу?» Я сказал: «Ох, и хорошо!» Папка засмеялся. Вот и все. Больше я не знаю, чего».
– А для чего это вы? – спросил Пашка.
– Это писал счастливый человек.
– Так какое же тут счастье-то? – изумился Пашка.
– Самое обыкновенное: человек каждый день открывает для себя мир. Он умеет смеяться, плакать. И прощать умеет. И делает это от души. Это – счастье.
