Мужчина лет тридцати в вылинявшей гимнастерке со споротыми погонами сидел на замшелом валуне, закатав до колен брюки, и с наслаждением шевелил в прозрачной воде пальцами босых ног. Сапоги и не первой свежести портянки лежали на берегу рядом с трофейным велосипедом. Июнь был жарким, лесная речушка обмелела, по камням её вполне можно было перейти вброд, хотя чуть впереди виднелся бревенчатый мост. От деревьев, обступивших с двух сторон едва слышно журчащий поток, падала тень. Вода медленно текла по каменистому руслу и то золотилась на солнце, то темнела благородной патиной, изменяя оттенки от густого зелёного до голубовато-серого. Из тени на солнце и обратно перелетали большие стрекозы.
Мужчина с любопытством разглядывал изящные зелёные тельца, прозрачные, с прожилками крылья, машинально оценивая замысловатые виражи, которые вытворяли стрекозы в воздухе, точно асы-летчики соревновались друг с другом. Мелькнула мысль: пожалуй, последний раз он видел стрекоз ещё мальчишкой, в деревне у бабушки, а потом… Наверное, некогда было, не замечал.
Из-за кустов вышел парнишка с удочкой, приветливо улыбнулся:
– Добры дзень[45].
– Здорово, коли не шутишь. Как улов?
– Мелочь, коту павячэраць[46], – пристроил в тени ведерко, прикрытое осокой, сел рядом.
Бывший военный явно обрадовался, что его одиночество закончилось. По загорелому худощавому лицу с яркими голубыми глазами пробежала улыбка, на впалых щеках появились глубокие ямочки:
– Слушай, ты же местный? Почему все называют это место млынок, да млынок, а никакой мельницы и в помине нету?
– Говорят, давно когда-то стояла. С тех пор столько войн прошумело: немцы, поляки, тые советы, гэтые – хиба что ничейное сохранится? Да и река обмелела, сами бачите.
Парнишка старался говорить по-русски, изредка вставляя белорусские слова, но звонкие «т», «д», «ц», растянутость и мягкая напевность гласных выдавали родной язык.
– Познакомимся, – мужчина застегнул воротничок гимнастерки, протянул руку, – Андрей Уточкин.
– Станислав Базилевич, – паренек застенчиво улыбнулся. – Я вас помню: вы Стёпке помогали движок чинить.
– Ну, технику авиационной эскадрильи положено в моторах разбираться, – усмехнулся Андрей. – Что сегодня за праздник? Видел, молодежь суетится, сговаривается…
– Не знаете? – Стась даже рот открыл от удивления. – Купалье же!
Догадавшись, что собеседник не понимает, вдохновенно продолжил:
– В купальскую ночь ведьмы и колдуны на землю выходят. Коли рассердишь их, могут забрать молоко у коровы или посевы повредить. А русалки в озерах купаются. Видите, стрекозы мерцают? Говорят, это души русалок ночь ждут! Даже деревья на Купалу переходят с места на место, чтобы запутать того, кто ночью в лес пойдет, а животные разговаривают друг с другом. Ещё если этой ночью найдешь цветущий папоротник, станешь понимать язык зверей и растений, и любой клад, самый потайной – твой будет!
