* * *
Танкиста, Чижевского и пятерых убитых похоронили в одной могиле. Ребёнка женщина хоронить не дала. Оглядываясь, Алесь с Этьеном видели, что она так и шла по дороге, завернув малыша в платок, прижимая к себе. Беженцы молча сторонились, уступая ей дорогу.
– Вот и отвоевал Осип свою войну, – вздохнул Алесь.
Профессор Гастон не понял, но Алесь объяснять не стал…
* * *
Они не знали, как называлась деревушка, возле которой наткнулись на немцев. Просто услышали стрельбу, в горле запершило от дыма, около развороченной снарядом машины лежали залитые кровью лейтенант и капитан, а чуть подальше строчил пулемёт.
Алесь, словно его толкнула какая-то сила, кинулся вперед и упал на спину кряжистого, толстого немца, спрыгнувшего с крыши дома как раз за спиной пулемётчика. Испуганный внезапным нападением немец промедлил, пальцы Алеся впились в его красную, покрытую выступающими венами шею. Задыхаясь, немец отбросил винтовку, попытался оторвать от себя Алеся и неожиданно обмяк. Этьен Гастон, неумело держа в руках оружие, всё жал и жал на спусковой крючок…
А худенький парнишка за пулемётом продолжал стрелять. Не оглядываясь, крикнул подбежавшему Алесю:
– Ленту давай!
Стрелял и бормотал, словно в забытье:
– Не пройдете вы здесь. Это моя земля, я её защищаю. Хотите – обойдите справа, слева, страна большая, но там тоже есть французы, а этот пригорок защищаю я… Здесь вам не пройти!
Алесь с немецким автоматом, профессор Гастон со старой винтовкой, взятой у погибшего лейтенанта, опустились рядом на мягкую траву, понимая, что отсюда они уже никуда не уйдут…
Двое учёных-физиков и парнишка-пулемётчик, оказавшийся шофёром убитого капитана, продержались до темноты. Связной, доставивший приказ: «Немедленно прекратить стрельбу, отходить!», очень удивился, увидев вместо военного подразделения двух штатских и солдата-водителя. Отвернувшись, буркнул:
– Правительство подписывает капитуляцию, – вытер ладонью то ли лоб, то ли бог знает почему заслезившиеся глаза.
* * *
На рассвете они обнаружили, что немцы продвинулись далеко вперёд, и деревушка, которую защищали, да так и не защитили – уже глубокий тыл.
* * *
…Александр Станиславович уверен: этот дом из белого камня с голубыми ставнями и голубыми дверями, он и сейчас узнал бы из тысячи похожих. Хозяева, покидая родное гнездо, второпях не закрыли окно на шпингалет, оно распахнулось, и белая кружевная занавеска летала по ветру. Невыключенный радиоприёмник, настроенный на волну лондонского радио, передавал воззвание генерала де Голля: «Солдаты Франции, где бы вы ни находились, поднимайтесь на борьбу!».
