– Что-нибудь ещё скажете?
Офицер покачал головой и закрыл глаза.
* * *
Капитан прошёл в хату, которую освободил для них староста, машинально глянул на образа в красном углу, тяжело опустился на лавку перед столом.
– Посмотри, Алексей, может, староста где самогонку припрятал?
Лейтенант долго чем-то гремел в сенях, а когда, прижимая к груди трёхлитровую бутыль, заглянул в комнату, решил, что капитан заснул, положив голову на скрещенные на столе руки.
– Давай, давай, Леша, не сплю я.
Греченко поднялся, налил самогон в два гранёных стакана и залпом опустошил свой.
Костров мялся, ерошил короткие русые вихры, наконец решился:
– Трофим Алексеевич, почему вы не стали его допрашивать? Он же враг?
– Враг, – вздохнул капитан. – Только спрашивать без толку: и не скажет, и не знает. Я тебе сам скажу: кадровый офицер, попал в плен где-то под Брестом, бежал из эшелона, едущего на восток. Скорее всего, пробирался в Вильно, может, в Гродно, домой зашёл – переодеться. Если бы побывал в банде Волка, его уже бы переодели, там, между прочим, не дураки…
Лейтенант отхлебнул из своего стакана, сморщился:
– И что теперь? В отдел его?
– По закону – конечно, в город, в отдел положено, – Греченко испытующе посмотрел на Алексея. – Только кому он там нужен, в отделе? Проку от него никакого, а что враг – за версту видно… Как рассветёт, заведешь в лес да расстреляешь.
– Я? – лейтенант отшатнулся в ужасе, по-детски заморгал глазами. – Нельзя же, Трофим Алексеевич, без суда никак нельзя: он всё-таки…
И замолчал, остановленный тяжёлым взглядом человека, которому до сих пор безоговорочно доверял. Повернулся, вышел из комнаты.
* * *
Рассветало долго и неохотно. Даже петухи прокричали положенное им «кука-ре-ку» как-то второпях, без воодушевления. Серый туман поглощал привычные утренние звуки, отчего резкий стук входной двери показался особенно громким. Костров вошел в комнату обречённо, с усилием заставил себя перешагнуть через порог. Заляпанная грязью длинная серая шинель распахнулась, выгоревшая гимнастерка комом торчала на груди, а трёхлинейка, неловко зажатая в левой руке, прикладом царапала пол. С трудом выговорил:
– Разрешите доложить, товарищ капитан, – и уже совсем шёпотом, – ушёл поляк…
Греченко всё так же сидел за столом, казалось, он и не ложился спать. Не поднимая глаз, бросил:
– Ушёл или ты отпустил?
Алексей несколько раз почему-то сжал правую руку в кулак, наконец поднял голову и обречённо уронил:
– Не смог я – безоружного… Готов нести наказание.
