Поднялся, шагнул под дождь, с каждой минутой усиливающийся:
– Прощай, Ева, может, когда и встретимся, – помолчал. – Да, своему профессору, у которого на Опытной станции на операцию дочке зарабатывала, подскажи, он вроде человек неплохой… Пусть уходит, пока есть возможность. Где дыры на границе, вы все знаете. На меня только не ссылайся.
* * *
– Товарищ капитан! Товарищ капитан!
Лейтенант Костров бежал навстречу, придерживая рукой уголок плащ-палатки. Тесьма, которая должна была затянуть капюшон вокруг лица, оборвалась. Из-под капюшона выглядывало мальчишечье безусое лицо – предмет постоянных огорчений девятнадцатилетнего лейтенанта ускоренного выпуска.
– Я вас жду-жду, товарищ капитан. Этого поляка-офицера допросить надо, а они завели его в сарай и там бросили. Он, может, нас на банду Волка выведет.
– Нас? Ну-ну, может, и выведет, – капитан усмехнулся.
Косые струи дождя перечёркивали стволы сосен и елей на опушке леса, погромыхивал гром, прямо над головами сверкнула молния.
Костров пристроился рядом, развернувшись вполоборота к капитану, и стряхивая с лица капли дождя, по-мальчишески самоуверенно спешил высказаться:
– А ещё, товарищ капитан, как хотите, но эта семейка мне подозрительна. Отец Марыси – типичный враг, видели, как он на вашу форму зыркал? А офицер – небось, кавалер её.
Капитан Греченко поправил под плащом заботливо спрятанную гармонь, скучно ответил:
– Ты, Алексей, раз такой бдительный, рапорт пиши. Отправят парализованного старика и глупую девчонку в Сибирь, глядишь, они там поумнеют.
Лейтенант, обиженный, остановился, пару раз открыл рот, словно рыба, вытащенная из воды, и побежал догонять начальника, ускорившего шаг:
– Зачем вы так, Трофим Алексеевич, я же предположил только…
– В следующий раз, Костров, ты не предполагай, а думай!
* * *
Со стрехи сарая перед входом натекла огромная лужа. Капитан поморщился, представив, как портянки сразу впитают влагу, ногам станет холодно, а на душе мерзко, и постарался перешагнуть лужу. Не удалось: поскользнулся на грязном деревянном порожке, нелепо взмахнул рукой, чуть не уронив гармонь и громко выругался.
Поляк спал, облокотившись на обод колеса старой телеги, но услышав мат, вскочил на ноги, выпрямился.
– Имя?
– Bez imienia nie strzelasz? – усмехнулся капитан Войска Польского и тут же перевёл на русский. – Без имени не расстреливаете? Запишите себе для отчета – Адам Гжелевский.
Греченко внимательно посмотрел на пленного. Он знал по себе это состояние усталости, когда уже невозможно стоять на ногах, и даже смерть кажется отдыхом.
