Венецiанская утопленница | страница 47

Криволап взобрался на колокольню церкви, обогнав солнце за горизонтом, и споткнулся о пневматическую винтовку с оптическим прицелом, что намекало на её способность бить далее обычных десяти метров.

Чай, шатаясь, спустился к реке. Рукой он разбил лёд и стал смывать кровь с лица, читая по памяти бабушкин заговор:

– На море, на океане, на острове, на Буяне, лежит бел-горюч камень Алатырь. На том камне, Алатыре, сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку шёлковую, руда жёлтую, зашивает раны кровавые. Заговаривая я раба Божьего Чая от порезу. Булат, прочь отстань, а ты, кровь, течь перестань.

Секретарь поймал моряка в прицел и спустил курок.

Чай ойкнул и рухнул срубленным деревом. Вода обхватила Готтоффа и медленно потащила под лёд. Его губы в розовой пене шептали:

– На море, на океане…

Криволап обследовал весь берег реки, но тело моряка не обнаружил. Он прошёл несколько раз вдоль и поперёк, пока солнце не рухнуло обратно за горизонт. Жаль было потерянного до спектакля варяга, но в городе оставалось ещё много других кукол, нити к которым он всегда держал намотанными на пальцы.

Трактир. Из самоваров пьют чай и водку. Балалаечник тихонько наигрывает на расстроенном инструменте мелодии своего детства, дозволенные цензурой. Хозяин-трактирщик за прилавком протирает стаканы тёмно-бурым рушником. Людей в зале немного. Пьют тихо. Не слышно ни споров, ни веселья.

Мужик пришёл из деревни пешком за двадцать вёрст – лошадь торговать. Цыгане продали ему крашеного козла со спиленными рогами, и теперь они, как два брата несчастных родителей, сидят у одного стола и делят тарелку квашеной капусты.

Цыгане неподалёку оккупировали бильярдный стол и подсчитывают на нём мелочь, периодически они поглядывают в сторону скупо обедающего под портретом государя городового.

– Какой, однако, мерзавец – господин губернатор! – нарушает тишину трактирщик.

Большая новость! Посетители улыбаются, каждый имея что добавить к объявленной новости.

Городовой скучнеет. Он не приглашён на свадьбу и громко жуёт, глуша вокруг себя любые посторонние звуки. Снимает фуражку, кладёт её на стол, и весь его вид становится сугубо штатским. Жгучая обида травит ему душу.

Это он первый встретил героя «Варяга».

Это он следил, чтобы депутаты дальше постоялого двора не показывались и следствие саботировали.

Купцы и торгаши платят губернатору, подарки делают на именины и государственные праздники… Кто им напоминает? Кто окна бьёт забывчивым господам? Он один. Другой бы шпану нанял для хулиганских действий, а он экономит бюджетные средства.