Венецiанская утопленница | страница 29

На берегу откачанный Филька божился, что моряку помогла нечистая сила, и в доказательство демонстрировал оборванную цепь без распятия. Крест, по его словам, сорвала русалка. Многие уверовали в его слова, тех, кто засомневался, – Филька вогнал по колено в землю оплеухами.

Губернатор налил Чаю полную рюмку бренди. Моряк отказался. Его сиятельство в недоумении поднял левую бровь.

– Больше не пью, – вздохнул Готтофф.

– Как так? – губернатор задрал левую бровь до невозможности.

– Здоровье… – Чай замялся. – А то ещё до свадьбы не доживу.

Губернатор выплеснул бренди в камин.

– Уважаю.

Готтофф передал дарственную на луга извозчиков, и его дольше не задерживали.

Как только моряк покинул дом, губернатор вызвал секретаря и спросил, что тот себе думает, неужели этот подлец и вправду собирается жениться на его дочери? Поверенный заверил, что утром он предложит, как можно безболезненно удалить жениха из данной истории.

Его сиятельство тут же отправился спать, чтобы скорее наступило утро.

Спал он легко, как каждый плохой человек, и во сне видел покойную супругу, которая молча стояла у изголовья его кровати, как будто хотела что-то сказать, а что, и сама не помнила.

Отец Никанор отслужил вечернюю службу в почти пустом храме. Одна фигура стояла у столба и рьяно крестилась после каждого слова проповеди. Человек был незнаком священнику. По платью можно было судить, что это военный. Во внешности угадывалась азиатская кровь, но для русского офицера в этом не было ничего необычного.

Военный приблизился к священнику и отрекомендовался:

– Штабс-капитан Рыбников! Имею душевное желание исповедаться. Как? Верно говорю?

Движения у него были комичные, что выдавало недавнюю контузию.

Отец Никанор покрыл смоляную голову капитана епитрахилью и прочёл молитву.

– Се чадо, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое…

Первые слова штабс-капитана священник не понял. Он так давно не слышал японской речи, что просто не узнал её.

Ему было приказано убить русского царя немецкими руками и исчезнуть. Куда исчезнуть? Домой… Домой? В Японию.

Отец Никанор, оставшись один, закрыл храм, и помолился на двух языках сразу – на русском благодарил Спасителя вслух за мир в семье, и на японском – умолял богиню Канон, чтобы миновала его чаша сия.

Рано утром губернатора ожидал полноценный завтрак, состоящий из свиных биточков, гречневой каши, травяного чая с молоком и столичной хрустящей газеты.