– Так-то оно так! – порешило собрание и начало редеть – семейные извозчики поспешили в трактир, а холостые туда же, только им спешить не приходится.
Филька подписываться отказался.
– Надо будет ещё этому моряку в физиономию дать, что вместо губернатора приехал.
– Как тебе не стыдно? – его хотели усовестить. Кто то даже песню затянул, чтобы пробудить в Фильке нужные чувства. Без толку. Если Филька уже сжал кулак, то без драки не уснёт – всю ночь будет беспокойно ворочаться и скрипеть пружинами кровати.
– Драку давай!
Готтофф напомнил, что он не трус, но инвалид.
– И я инвалид! – Филька указал на свой единственный глаз, телескопом вращающийся в черепе.
– Охолонись, Филимон! – староста указал забияке на реку.
– Безногий в меня пистолетом из кареты целил, – одноглазый поднял над головой пистолет, – все свидетели, как я его в таратайке нашёл. Я такое не спущу.
По справедливости решено было, что река уравняет шансы дуэлянтов. Биться им повелели подальше от берега, где Фильке ногами до дна не достать.
Извозчик быстро разделся, оставшись в одном наперсном кресте. Его единственный глаз не упускал из виду ни одного движения моряка. Чай тянул время, медленно снимая сорочку и пробуя температуру воды локтем. Филька забурчал самоваром и первый раз ударил Готтоффа, как только набежавшая волны коснулась щиколоток.
Чай ослеп, но сознание сохранил. Он нырнул в воду и, извиваясь телом, как выдра понёсся за течением прочь от следующего удара. Кулак Фильки обрушился в воду и никого не нашёл. Извозчик зарычал и побежал, высоко задирая колени. Брызги скрыли от зрителей происходящую драму.
Варяг вынырнул глотнуть воздуха. Филька был далеко позади. Его глаз лучом маяка отыскал моряка, глотка угрозами разразилась. Чай знал, что если они ещё раз сблизятся, то у него будет возможность только два раза ударить, а потом его самого разорвут. Он повёл Фильку на поле водорослей и дал себя догнать.
Филька смеялся от счастья – моряк запутался и плывёт с трудом. Он прицелился, но в последний миг варяг нырнул глубже в заросли. Извозчик, преодолевая брезгливость, вплыл в лианы зелёной травы. Длинные склизкие растения проползли по всему его телу, оставляя химические ожоги. Готтофф, кажется, качался на месте. Филька сделал широкий гребок, и водоросли окружили его со всех сторон и медленно оплели корпус. Нательный крест якорем зацепился за корни во тьме вод. Он загрёб ещё раз, и внезапно дыхание перехватило. Шею удавом стянула цепь креста. Филька дёрнул рукой за цепь, но она только сильнее натянулась, и он посинел от жажды кислорода. В глазу потемнело, а когда прояснилось – он увидел, что прямо перед ним скромного размера кулак моряка камнем выбивает ему ряд зубов и они золотыми рыбками усеивают речное дно.
