Я села очень прямо. И замерла.
– «Просто расслабься… Хочешь, я попробую…» – передразнил он, расхаживая по комнате.
– Но нам просто нужно…
– Нам ничего не нужно, – бросил он. – Это не твоя проблема, а моя. Так что прекрати талдычить мне насчет того, что нам нужно сделать и что мы должны попробовать.
Брызги его слюны попадали мне в лицо, и я отстранилась. Я никогда его таким не видела.
Я непонимающе покачала головой.
– Но я просто хотела помочь, – пролепетала я едва слышно.
– А мне твоя помощь не нужна. Мне нужно какое-то сучье чудо.
Он вышел из комнаты и так грохнул дверью, что отлетела планка между притолокой и стеной.
Я осталась сидеть на кровати – в полном ошеломлении. Глаза у меня щипало. Я ругала себя за эгоизм. Значит, дело не во мне. Дело в нем.
Тут я снова подумала про тот последний раз, когда мы предприняли попытку близости, пусть и недолгую. Когда у нас жила его мать. Я вспомнила, как он в ужасе шарахнулся от меня, едва она окликнула его, словно учительница, отчитывающая проказливого школьника. «Адам! Чем это ты, по-твоему, занимаешься?» – вскричала она.
Казалось, то, что она застала нас за этим, увидев то, что увидела, причинило ему физическую боль. Может, и причинило. Но даже сейчас, когда эта боль наверняка давно прошла, психологический блок никуда не делся, а от него избавиться было куда труднее.
Я не ожидала, что Джеймс снова объявится, но через неделю после того первого звонка он позвонил снова, заявив, что просто «проезжал мимо», и, поскольку у меня как раз выдались свободных полчаса и мне было страшно любопытно, чего же он, собственно, хочет, я как-то незаметно для себя согласилась выпить с ним кофе.
Мы устроились в углу крошечного турецкого кафе на Вильерс-стрит. Окна запотели изнутри: жар отопления боролся с уличным морозом. Мне было как-то неуютно из-за того, что служитель за стойкой громко выкрикивает заказы, передавая их на кухню. И вообще, кто ест кебабы в одиннадцать утра, да еще и в среду? Впрочем, эти возгласы хотя бы отвлекали меня от странного чувства близости, которое возникало у меня в обществе Джеймса. Я все твердила себе, что скоро он официально станет моим деверем, поэтому такая близость в порядке вещей. И все равно мне казалось, что это как-то неправильно. Интересно, думала я, ему тоже так кажется? Или только мне?
– Итак… – начал он, прежде чем я смогла сказать то же самое. Из этого зачина (почему-то он представлялся мне чуть ли не единственно возможным) он мог вырулить куда угодно. Дальнейшее направление разговора находилось полностью в его руках. Хотя сейчас уже казалось, что он и сам не знает, к чему клонит.
