Он медленно приблизился ко мне. Мы стояли, повернувшись друг к другу, и я обхватила его лицо руками. Его мягкая щетина щекотала мне ладони. Я внимательно глядела на него.
– У нас все нормально? – прошептала я.
Он кивнул:
– Надеюсь. Я только не знаю, надо ли…
Но тут я прижала палец к его губам. И поцеловала его, сначала слегка, а потом глубже – откликаясь на его настоятельную потребность, которую я чувствовала. Мы упали на кровать, и я ощущала его возбуждение, дергая его за брюки, отчаянно пытаясь расстегнуть ему пуговицы. В голове у меня теснилось множество всевозможных мыслей, и к тому, чем мы занимались, я относилась гораздо серьезнее, чем оно того заслуживало. Мне страшно хотелось преодолеть ту зияющую пропасть, которая разверзлась в наших отношениях, некогда идеальных. Я знала, что секс – это еще не все. Но когда я лишилась близости с Адамом, это высветило множество других поводов для неуверенности. Я стала сомневаться в своей привлекательности, в своей способности завести его. Я стала задаваться вопросом, не встречается ли он с другой. Наша близость нужна была мне и для меня самой, и для него. Чтобы мы оба понимали: все у нас будет хорошо.
Он еще раньше, чем я, понял: сейчас этого не будет.
– Ладно, брось. – Он оттолкнул меня рукой.
– Просто расслабься. – Я была полна решимости продолжать.
– Я же говорю – брось. – Он явно был разочарован и раздосадован. Да и я тоже.
Мне хотелось спросить, что я делаю не так, но для меня это прозвучало бы как реплика актрисы из низкопробного фильма про взросление. Мне нужно было казаться уверенной, пусть даже я сама никакой уверенности не ощущала.
Я снова сделала движение в его сторону:
– Хочешь, я попробую?..
– Какого хрена, Эм! – рявкнул он. – Я что, неясно выразился? Ничего не будет.
Внутри у меня все так и обрушилось. Все мои представления о том, что я – привлекательная, сексуальная женщина, разбились на миллион крошечных кусочков. Раньше у нас все получалось так легко. Мы оба были настроены на волну друг друга, знали, что и когда делать. Никто никогда не вызывал во мне таких ощущений, как Адам. И он говорил то же самое обо мне. Как же все могло так повернуться, так испортиться? Я должна была как-то поправить дело.
Решив предпринять последнюю попытку, я оседлала его.
– Господи, да что ж такое-то! – заорал он, сбрасывая меня и вскакивая с кровати. Он торопливо натянул свои боксерские трусы. – Какую букву в слове «нет» ты не понимаешь?
