— Вы мне не доверяете?
— Не вам. Вашему начальству. Никто не знает, что ему придёт в голову. Я не могу рисковать.
С этими словами Бергер аккуратно перевязал стопки шпагатом и унёс в сарай.
— Ну что, посмотрел бумаги этого профессора? — спросил Серов, когда возбужденный Григорий ворвался в его кабинет. — Стоят они двадцать тысяч?
— Стоят много больше. Ценной информации в них в сто раз больше, чем во всех протоколах комиссии. Нашим химикам не придётся повторять ошибки, которые делали немцы.
— Значит, покупаем?
— Покупаем.
— Добро. Скажи в бухгалтерии, что я приказал выдать тебе двадцать тысяч под отчёт. И не забудь взять у Бергера расписку.
На другой день Григорий повторил вчерашний маршрут. Ещё издали он увидел высокую худую фигуру профессора возле каменного сарая. Бергер молча взял деньги, сунул их, не считая, в карман, потом вынес из сарая четыре стопки документов и погрузил в багажник «Ганзы». Написал расписку и отдал Григорию. Но сам в машину не сел. Объяснил:
— Поезжайте один. Если американский патруль вас остановит и найдёт документы, вы отговоритесь. А если с вами буду я, меня примут за советского шпиона. Езжайте, Григорий, а я как-нибудь доберусь. Было приятно иметь с вами дело. Не прощаюсь надолго, мы ещё встретимся.
В кабинете Серова в Карлхорсте Григорий застал профессора Кошкина. Он сидел сбоку начальственного стола и хмуро листал протоколы заседаний правительственной комиссии.
— А вот и Токаев, — приветствовал генерал-полковник Григория. — Показывай, что купил. Ого, сколько макулатуры! Килограммов десять!
— Двадцать, — поправил Григорий.
Серов развязал шпагат на одной из пачек, перебрал несколько документов и обратился к Кошкину:
— Посмотрите, профессор, на эти бумаги. Для меня это китайская грамота. Стоят они двадцать тысяч марок?
— Это документация из научно-исследовательского центра Сименса, — пояснил Григорий. — Они разрабатывали топливо для Зенгера.
— Вообще-то я занимаюсь воздушно-реактивными двигателями и в топливе мало что понимаю, — проговорил Кошкин, но документы начал просматривать. И уже через десять минут воскликнул: — Не могу поверить! Сколько, вы сказали, стоят эти бумаги?
— Двадцать тысяч марок.
— Они стоят сто тысяч. Двести тысяч. Они бесценны. Это же инструкция по изготовлению ракетного топлива! Наши химики ошалеют, когда их увидят! Иван Александрович, вы сказали, что нам нечего предъявить правительству. Ошибаетесь. Эти документы — уже полдела! Немедленно отправьте их в Москву!
