.
К этому добавлялись пожелания проявлять больше проницательности и не пренебрегать никакими средствами для достижения своей цели.
Вторая категория писем — информационные. Это — послания граждан, взявших на себя роль бесплатных репортеров «Газеты свободы печати»: отчеты, впечатления, жалобы. Подобные тексты либо непосредственно предназначались для публикации, либо выступали источником сведений, которые затем находили отражение в статьях самого Бабёфа. В нашем распоряжении четыре документа подобного рода.
Написанное на редкость грамотно, четким устоявшимся почерком, послание секретаря Клуба кордельеров Дюфюра (Dufur) не выражает каких бы то ни было субъективных взглядов или частных мнений: Дюфюр без комментариев переслал Бабёфу отчет о заседаниях клуба за 20–21 сентября 1794 г. Отчет посвящен переносу в Пантеон праха Марата и произнесенных в связи с этим речах.
Интересен вопрос: были ли подобные посылки от кордельеров регулярными? Отсутствие комментариев к отчету и объяснений причин его отправки Бабёфу косвенно свидетельствуют о том, что письмо не первое и подобные послания Дюфюра в «Газету свободы печати» были в порядке вещей{80}.
Совсем иное — экспрессивное, яркое и, увы, безграмотное — письмо отправила редактору «Газеты свободы печати» безымянная санкюлотка из городка Дурдан под Парижем. Женщина жаловалась на некого Супа (Soupe), по ее словам, генерала-якобинца{81}, который бесчинствовал в ее коммуне, проводя массовые аресты и устраивая варварские реквизиции: «Я жена бедного санкюлота, который мой муж, вот почему эти злодеи как чума для нас, вот почему мы мечтаем разоблачить перед тобой одного из них, это настоящий волосок из хвоста тирана Роберта Пьера (Робеспьера. — М.Ч.), и если нельзя срезать его руками, попытайся хотя бы заставить выдернуть этот гадкий волосок. Суп, так его зовут, он портной по первой профессии, но сменил ее на лучшую, профессию шпиона при главном головорубщике, который нашел свою головорубку в месяце тремидоре»{82}.
В завершение санкюлотка выражала желание, чтобы ее обидчик был изобличен в газете. Конвент в рассказе женщины выступает как единое лицо и, вероятно, выполняет в ее представлении ту роль, которая раньше отводилась «доброму королю»: корреспондентка не сомневается, что, узнав о дурном поведении Супа, он «не замедлит спровадить этого деревенщину и хорошенько ему наподдать»{83}.
Отметим, что послание санкюлотки сохранилось в архиве как приложение к незаконченной (вернее, едва начатой) статье Бабёфа. Очевидно, он планировал опубликовать его в газете. До нас дошел листок с заголовком «Продолжение документов о якобинцах, обещанных в № 16», и переписанными Бабёфом из этого письма несколькими начальными предложениями, причем без каких-либо исправлений тех многочисленных грамматических ошибок, которые допустила корреспондентка. Очевидно, он считал недопустимым править, «цензурировать» чужой текст.
