С первыми признаками рассвета мы уже на ногах. Помогаем друг другу перетащить лодки через косу в залив Синие воды, и один за другим разъезжаемся в разные стороны, условившись собраться на этом же месте в полдень.
Утром птица летит дружно. С залива Синие воды то и дело поднимаются большие стаи и тянут к «морю». Тут и чирки, и кряквы, и шилохвостки, и широконоски, и серые.
К полудню лет прекращается. Я собираю трофеи — семь уток разных пород — и гоню лодку к месту бивака. Поляков и Дорогин уже там. Шофер чистит картошку, корреспондент возится с ружьем. Об успехах спрашивать не приходится: в лодках у каждого лежат хорошие связки уток.
— А где же старик? — ни к кому не обращаясь, спрашивает Дорогин и смотрит на часы.
В самом деле, второй час, а Павла Дормидонтовича нет. Нам он известен своей аккуратностью.
— Приедет, — спокойно замечает Антон Михайлович. — Старик бывалый, что с ним случится…
Охотничий суп из уток давно готов и, кажется, успел уже остынуть. Часы показывают начало пятого, а Макарова нет. О еде никто не думает. Молчим. Наконец Алексей решительно поднимается и идет к лодке.
— Надо искать Павла Дормидонтовича. Куда он утром-то поехал?
И тут выясняется, что никто не видел, в какую сторону уехал Макаров. Где его теперь искать? Поляков предлагает одному ехать вправо по заливу, другому — влево, а третьему — прямо. Соглашаемся с его планом, так как ничего лучшего придумать не можем. Если кому потребуется помощь — условный сигнал три дублета.
Небо, еще недавно такое чистое, затянуло низко стелющимися серыми облаками. Края их клубятся, на глазах меняют очертания. Ветер дует с севера и с каждой минутой усиливается. Поверхность еще час тому назад зеркально гладкой воды залива теперь вспенена, по ней гуляют высокие волны. Я плыву на восток, тщательно осматриваю каждое плесо, каждый островок тростника. Никаких следов Макарова. А в груди растет и растет тревога, хотя очень хочется думать, что с ним ничего плохого не случилось. Проходит час, другой… До меня долетает слабый звук дублетного выстрела, за ним еще один и еще. Все сомнения отпадают, стреляет кто-то из наших, где-то далеко, позади меня. Поворачиваю лодку обратно. Волны швыряют ее, рискую то и дело зачерпнуть воды или перевернуться. Ветер приносит слабое постукивание мотора на лодке Дорогина. Значит, стрелял корреспондент, и Алексей спешит к нему.
Еду на звуки мотора, но против ветра грести тяжело, продвигаюсь медленно. Ветер то ясно доносит постукивание двигателя, то заглушает его.
