Вот, скажем, за стол в семье сына почти никогда не садились все вместе. «Да вы что! — укоряла она, гостья. — Разве так можно: когда хочу, тогда и ем. Ить у вас семья!» Сама она никогда не сядет поесть одна — будет ждать, когда соберутся все, как бы голодна ни была.
Или вот деньги… Они лежали в ящике буфета, сколько хочешь, столько и бери… Конечно, люди свои, и лишнего никто не возьмет, а только все равно непорядок. Как же это можно! Мать терпела день, два, а потом говорила сыну:
— Я ить, Лень, деньги-то вот туда положила, подальше.
— Зачем? — весело удивлялся тот. — Прячут — это когда много денег, а если мало — какой смысл?
— Ну как же! Нельзя так… Денежки на виду лежать не любят.
И уж совсем расстраивалась она, видя, сколько мяса кладется в щи, что сметану едят ложками, что невестка и в будний день покупает торт, который съедается семьей за один присест.
— Проесть, Леня, много можно, — говорила она сыну.
— Мы много не едим, — бодро возражал тот. — Только чтоб не умереть.
— У вас праздник от будней не отличишь…
Это не в похвалу, а в осуждение.
Тихо говорить она не умела, иногда спохватывалась: «Я громко говорю? Ну, буду потише». И переходила на шепот, а уж от ее шепота вовсе некуда скрыться — если громко сказанное слово, проникая сквозь плотно закрытые двери, не мешало заниматься делом, то шепот, пролезая по-змеиному сквозь щели, раздражал. Поэтому ее просили:
— Ты уж, бабушка, говори нормально.
В первый день внуки не отходили от нее, расспрашивали о житье-бытье с самыми серьезными физиономиями, только, в глазах обоих черти прыгали. Беседа иногда записывалась ими на магнитофон, чтобы потом прослушивать ради удовольствия, а точнее сказать, ради потехи.
У нее было несколько разговорных тем, к которым она обнаруживала неизменную приверженность: первая и самая излюбленная — кто из знакомых кому и кем доводится и где живет; вторая — где-то кто-то кого-то зарубил топором, застрелил из ружья, спихнул с балкона пятого этажа; третья — кто где и от какой болезни умер, как хоронили, сколько было при этом народу, горевали ли о покойнике и как именно. Вот, пожалуй, три. Ну, разве что еще четвертая, хоть и менее увлекательная, но все-таки любимая: о том, кто на ком собирается жениться, кто за кого вышел замуж и сколько потом родил детей. Чаще всего почему-то собирались жениться или женились ласковые ребятки Пикулевы, второе или третье поколение, а поскольку их было много и они непрерывно пополняли жениховский корпус, то и свадебные новости не иссякали.
