Я мог представить себе избы той деревни, что оставила хозяйка, и ее собственную избу, где двор, в котором пахнет сеном, соломой, родным; те поля, на которых люди пашут и боронят, жнут рожь и скирдуют клевер, и молотят, и снова пашут, боронят… Там родина коровы Малинки, и там же родина ее хозяйки. В такой же деревне жила моя мать, у которой была точно такая же корова, да и мать моя все-таки очень похожа на Анастасию Сергеевну.
Что еще я должен поведать вам из прошлого моей героини, имея в виду самое существенное? Да пусть она сама немного расскажет:
— Мне только девять исполнилось, когда тятя сказал: ну, девка, поучилась — и будет, давай-ка по хозяйству управляйся. Я и рада была: в школу не хотела ходить. Потом маленько в ликбезе…
— Трудись, деушка, — говорил ей богомольный дед. — Господь труды любит. Натреплешь льну хоть вполовину мамкиного — платок тебе куплю, в приданое пойдет.
Таким образом, приданое «дедушка» начал копить с девятилетнего возраста, а к двадцати годам оно как раз и поспело: сряда летняя и зимняя, обувка такая и сякая, постель с периной и атласным одеялом, подзоры и накидки кружевные, наволочки и полотенца вышитые…
Вышла она замуж — и опять работала, работала… чтоб было свое хозяйство — основа жизненного благополучия. Они с мужем немало преуспели в этом: купили в родной деревне дом — хороший дом под драночной крышей, обзавелись коровой и овцами, курами и гусями. Но тут грянула война, — и в лихолетье незаметно растаяло все нажитое: прохудилась драночная крыша — пришлось покрыть соломой; гусей Настасья свезла на базар, чтоб купить калоши-тянучки к валенкам себе и сыну да портфель с учебниками дочери, пошедшей в школу; овец продала одну за другой, чтоб налог заплатить, корову стала держать пополам с соседкой… Вот так все бедней и бедней становилась год от году: как-никак двоих детей поднимала одна, муж не вернулся с фронта — убитые не возвращаются.
Ей все казалось: вот-вот, еще немного, и она выбьется из проклятого круга нужды. И не жалела сил. Вырастила дочь и сына, оба они окончили по техникуму, распределились на работу и зажили самостоятельно, а ей все легче не становилось: у детей свои сложности — у каждого по семье.
Сюда, в город, ее переманил брат Степан Сергеич — он жил некогда на соседней улице, напротив колодца, куда я хожу за водой. То есть как «переманил»… Сама захотела! В родной деревне не было возможности выбраться из нищеты — такой уж тут был развалюха колхоз.
