, что в них, а стало быть, в её душе,
выкристаллизовывается – так он про себя сказал и ему понравилось это
высокоточное, хотя и несколько распяленное слово – нечто лично ей присущее. Следовательно, и судьбе быть иной – доброй и счастливой, – спешил обнадёжиться Лев приятными и желанными для него выводами.
Как же цвели глаза ныне весенней, цветочной Марии? Они цвели, ответил себе Лев, чувствами, вернее, многочувствием. Любит человек – глаза влюблённые у него; опечален – печальные глаза; весел – весёлые. Но в глазах Марии он не встречал ни влюблённости, ни опечаленности, ни весёлости, ни тоскливости – ничего такого привычного, обыкновенного, в чистом, так сказать, виде и проявлении. Они цвели именно множеством, бездной чувств, переживаний, мимолётных эмоций, желаний, мыслей и ещё чем-то неуловимым, беглым, быстротечным, как вспышка метеорита. В ней, очевидно, скопилась, развилась тьма желаний и, быть может, возжаждала она многое чего и сразу от жизни, но по младости своей и неискушённости не знала ещё определённо, что же именно ей надо, какому чувству, какой мысли, какому желанию ввериться, за кем, наконец, пойти.
Ещё он заметил необычную, раньше им не встреченную ни у кого из людей новинку в её облике цветущем – на лице пробился пушок, скорее, этакий микроскопический младенческий пушочек, к тому же какой-то розовенький. Наверное, пушок и раньше был, да и розовым он не мог быть, осознал Лев, однако ему хотелось обмануться: если уж цветёт его славная Мария, то – вся, целиком. Она – цветущая, она – розовая, она – сама цветок!
– Оперяешься, что ли? – однажды спросил у неё Лев, про себя примолвив птенец.
– Что, дядя Лёва? – не поняла она.
– Да так, ничего, – улыбается он, и улыбается по-простому, как давно уже не улыбался и не чувствовал жизнь и людей.
44
Но сама жизнь вокруг по-прежнему непроста, зыбка, изменчива, порой до капризности, а то и коварности. Лев бдительно и напряжённо видит: Мария остро и горделиво чувствует, что очень, очень хороша собой, привлекательна чертовски стала, что цветёт, что на неё смотрят, заглядываются, и надо полагать, что влюбляются. Конечно же, влюбляются. У неё и раньше было немало друзей, отныне же она попросту стиснута парнями и подружками: к ней льнут – общительной, умной, свойской, отзывчивой девушке. А Лев – переживает, изводится. Принялся снова подслеживать за ней: возвращается ли она с учёбы, пошла ли на дискотеку, с друзьями кучкуется ли на улице, во дворе – он, нередко случается, находится где-нибудь поблизости в автомобиле за
