Не выдержав этого зрелища, Седрик подошел к жене сзади и обнял ее, прижимая к себе. Макушка Марики пришлась вровень с его грудью, но Дагеддид, сильно наклонившись, все же сумел зарыться лицом в ее волосы и вдохнуть их аромат.
— Я вот хотел спросить, — подняв голову и тоже глядя на приближавшийся корабль, медленно проговорил он. — Что это такое было сегодня ночью?
Марика знакомо повела плечом, делая попытку отстраниться. Седрик привычно напряг руки, препятствуя ей. Некоторое время они боролись. Для ее маленького тела, романка была довольно сильной. Несколько лет, которые прошли со времени ее последней беременности, она не уставала упражняться с оружием и без него. Седрик, который поначалу легко мог сломить ее сопротивление, давно с удивлением замечал, что в зримо хрупких руках жены пряталась почти мужская сила.
— Ты усовестил меня, — стиснутая в железных объятиях про-принца, наконец, вынужденно призналась юная романка.
Седрик подождал еще. Но продолжения не последовало, и он уточнил.
— Ты говоришь о…
— Мы женаты уже восемь лет, — притиснутая спиной к груди супруга, юная романка по-прежнему смотрела в волновавшееся море. Теперь корабль был виден значительно лучше. Ветер нес его на прибрежные скалы. Однако, по-видимому, команда корабля отчаянно боролась с морем, полная решимости достичь порта, доки которого виднелись вдалеке. — Ты спас меня, Дагеддид. Сперва от дорожных мерзавцев, потом… из огня. А я ни разу… мне не довелось поблагодарить тебя.
Седрик усмехнулся, потирая ее плечи.
— Так это была благодарность? Ты только скажи, что мне сделать еще, чтобы ты благодарила меня так… почаще?
Жена не поддержала его шутливый тон. Вместо этого она мотнула головой на море.
— Мне не доводилось никому об этом рассказывать, — Марика пошевелилась. Думая, что подруга замерзла, Седрик запахнул на ней края своего плаща. — Но забыть не получается. Когда меня прикручивали к тому столбу… и потом поджигали хворост — мне хотелось жить. Казалось — пусть как угодно, но чтобы остаться здесь. И жить. Смотреть, слушать звуки и скакать навстречу морю, чтобы ветер приносил его соленые брызги в лицо. Это то, чего хотелось тогда. Жить любой ценой. Лишь бы кто-то пришел и спас меня.
Она помолчала.
— Пришел ты, Дагеддид. Не знаю, какой тьмы случилось так, но… Ты тогда едва не сгорел вместе со мной. У меня до сих пор нет уверенности, смог… ла ли я сделать то же для кого-то из… чувства привязанности.
Романка помолчала еще. Никогда ранее не слышавший от нее таких откровенных слов, Седрик молчал тоже, ненавязчиво прижимая к себе женское тело и грея ей спину.
