Бывало, что мы неделю не любили Чарли, а потом он показывал нам, как подкрадываться к кому-то сзади, например к солдату, которого хочешь убить, или просто к кому-то, кого хочешь здорово напугать. И как открыть дверь читательским билетом, или лопаткой для рыбы, или любым другим твердым и плоским предметом. И после этого сестра говорила: «Не бывает только плохих или только хороших людей, в каждом есть и то и другое».
А неделю спустя он учил нас, как заварить приличный чай, что не так просто, как кажется, потому что молоко надо добавлять после того, как заваришь пакетик, а не одновременно с ним, иначе не оценить цвет/крепость чая. И как приготовить приличный «Виски Мак» с помощью бутылочных крышечек, что оказалось в точности так же просто, как мы себе это представляли (4 части имбирного вина на одну часть виски). И тут сестра говорила: «Он не годится. Авантюрист и темная личность, а темной личности уже не отмыться, и как волка ни корми, он все равно в лес смотрит».
И мы давали друг дружке клятвенное обещание избавиться от него, а через минуту Чарли снова нам нравился. А потом он вдруг исчезал, и мы переживали, что все кончено. Но он снова появлялся и просил денег, и если бы я не соблюдала осторожность, то напомнила бы, что он враль, а его ящик с инструментами на три четверти пуст, и что его лишили сертификата газопроводчика, и вообще он косноязычный. Даже косноязычнее мистера Ломакса, а уж мистера Ломакса едва ли можно назвать оратором. Но, поддерживая сестру, я гнала прочь подобные мысли.
От мамы толку не было. Она влюбилась в него всецело, и его сомнительное поведение никак не влияло на ее чувства. Мы предлагали ей других претендентов, но, как сказала моя сестра, «трудно свергнуть действующего лидера» – эту фразу она слышала по телевизору, вроде бы в новостях.
А потом произошло кое-что важное. И связано это событие было с перенесенной ярмаркой О’Доннелла, которую все-таки провели на земле мистера Клегга, потому что его жена не стала подавать заявление в полицию, а адвокат сумел показать, что когда мистера Клегга не провоцируют, он премилый человек, к тому же он глубоко раскаивается (даже пытался утопиться).
Мы спросили маму, можно ли нам пойти на перенесенную ярмарку. Она писала пьесу и слушала «Пасторальную симфонию» Бетховена – снова и снова. Чарли уже некоторое время не появлялся, и пьеса была на двух языках и рассказывала о женщине с разбитым сердцем, которая бежала в Голландию, чтобы выращивать съедобные мини-овощи.
