Самое лучшее время было тогда, когда Крипу навещал странствующий мудрец Чарвака. Вечера, проведенные в их компании, были поистине волшебными. Суйодхана и Ашваттхама внимательно слушали беседы двух остроумных и веселых ученых мужей. Они затевали длинные дружеские споры, сопровождавшиеся взаимным подшучиванием.
Рядом текла река. К концу дня вороны слетались и рассаживались на ветвях баньяна. Мужчины и женщины спешили домой после дневных работ на поле, кто-то из них гнал домашнюю скотину, другие ехали на повозках. Люди стекались в храм, где служители пели гимны и взывали к богам. Нищие толпились у храмовых ворот, прикидываясь более несчастными, чем они были на самом деле. Между собравшимися людьми протискивались торговцы пряностями и сладостями, предлагая всем свои товары. Жизнь бурлила вокруг и не интересовалась вопросами, о которых спорили два мудреца. Жизнь шла своим чередом, независимо от мнения философов, вопреки богам и людским помыслам. Но это ничуть не умаляло удовольствия, получаемого двумя подростками от бесед и споров двух старинных приятелей брахманов.
Суйодхана вместе со своими братьями и друзьями вынесли из подобных чудесных бесед больше, чем из уроков наставника Дроны.
* * *
Подзатыльник грубо вывел Суйодхану из задумчивости. Смех остальных учеников заставил вспыхнуть уши.
— Итак, тупица, каков будет твой ответ? — рявкнул над головой царевича наставник Дрона.
Но Суйодхана и вопроса-то не слышал. Он беспомощно посмотрел на своего друга Ашваттхаму. Но тот не увидел умоляющего взгляда царевича, так как сидел, пристально глядя на землю перед собой. На мгновение Суйодхана подумал, что друг его устыдился поведения своего отца. Но затем он рассмотрел сжатые губы Ашваттхамы, пытающегося сдержать смех. Что он увидел такого смешного?
— Я не расслышал вопрос, о гуру!
Смех только усилился.
— Я знаю, что ты глуп. Ты так же, как отец, слеп к добру и злу. Но теперь выяснилось, что ты еще и глухой! — говорил Дрона с улыбкой на губах, но глаза его пылали злобой.
Снова смех. Ужаленный оскорблением, обиженный несправедливостью, Суйодхана почувствовал себя очень одиноким.
— Ты продолжаешь якшаться с этими брахманами-бездельниками, с Крипой и Чарвакой! Ты вместе с ними смеешься над служителями храма, сидя под баньяном, где свили себе логово эти негодяи! Ты и сына моего втянул в свои нечестивые забавы! Ты бродишь по улицам, совершенно не думая о запретах твоей варны, прикасаешься ко всем, не думая об осквернении, ешь с шудрам и играешь с детьми неприкасаемых. Известно ли тебе, что твой приятель Крипа обучает сына суты брахманским наукам? О Рама! О Рама! Кали-юга, поистине, на пороге. Сута учит Гаятри-мантру! Чарвака и Крипа, люди, которым посчастливилось родиться брахманами, портят себе карму, обучая кого попало читать Веды! Куда катится этот мир? А ты царевич Суйодхана…, нет, я буду звать тебя Дурьйодхана, ибо ты несведущий в науках и неуклюжий в обращении с оружием. Ты позоришь свой древний род и весь Хастинапур!
