А когда, обойдя фонтан, Катти разглядела посреди лестницы, ведущей к парадному входу, одинокую фигурку Пиви, переминавшейся с ноги на ногу, она и вовсе забыла о себе. Поскольку вид подруги, несчастный и неприкаянный, без всяких слов свидетельствовал о том, что наихудшие ее подозрения были справедливыми…
Впрочем, какой бы удар ни пришелся на долю Пиви за время их короткой разлуки, но при виде Катти она сама всполошилась. Спросила первым делом испуганно:
– Что с тобой? Почему ты такая бледная?
– Потом скажу, – Катти пристально всмотрелась ей в лицо. – Ты-то как? Почему стоишь тут… одна? Где Юргенс и… остальные?
– Понятия не имею, – тут же помрачнела Пиви. – Я весь дом обошла – никого, даже слуги куда-то подевались! Вот, вышла, решила поискать водопроводную систему, которую его чинить повели. Гляжу – ты идешь…
– Но ты же была с хозяйкой. Она-то где?
– Не знаю. Привела меня в ту комнату, где мы завтракали, с жуткими чучелами, и пропала. Куда, в какой момент – я и не заметила. О своем думала…
Она помрачнела еще больше.
– О чем именно? – спросила Катти, все так же пристально на нее глядя.
– О! – Пиви повесила голову. – Я такая дура, не представляешь… Она… Никкола… рассказала мне потрясающую историю. Про своего друга, которого тоже преследовал неприкаянный дух. И про то, как этот самый друг ушел из этого мира, а дух остался. Оказывается, им тут очень хорошо, неприкаянным… и сами они выйти не могут, если только их с собой не позвать. И… и…
Пиви прикусила губу.
– Понятно, – по спине у Катти пробежал холодок.
Да, бесы в самом деле прочитали их мысли. И смогли найти уязвимое место каждого…
– Да ничего тебе не понятно! – с досадой воскликнула Пиви. – Я – дура! Я не могу! Обрадовалась сперва, что можно так легко избавиться от Дуду… а потом подумала – как это? Что значит – хорошо им тут? Да как бы ни было хорошо, и даже замечательно, но для него здесь остаться – значит остаться неприкаянным и никогда не попасть в высшие миры! Пусть бы даже ему и казалось, что он в раю! И… и я поняла, что не смогу. Не брошу его тут, даже если просить об этом будет. Жалко мне его… несмотря ни на что. Ну, не дура ли?
– Нет, – сказала Катти с облегчением. – И вот что я тебе скажу, чтобы ты больше не мучилась этой мыслью, – госпожа Никкола соврала. Ее история – ложь, приманка, сочиненная лично для тебя. Чтобы тебе захотелось поскорее уйти отсюда. Как и мне… впрочем, это уже неважно.
Пиви открыла рот. Уставилась на нее во все глаза.
