— В сети, там же пасутся сплошные тролли, — добавил мальчик. — Выложишь текст на Самопосте, и тут же набегает куча народу, начинают нести полную пургу. Если вдруг кто и посоветует чего-то по делу, то как отличишь?… А назавтра уже никто и не комментит вообще, проехали — а ты этот текст, может, неделю писал!
Он сглотнул и выдал напоследок самое сокровенное:
— Если вам понравится, покажите вашему издателю, хорошо?
Писатель кивнул. Профессорская дама с брошкой делала страшные глаза, где-то на банкете грелось шампанское, а перед кафедрой краснел студентик, опоздавший на пару десятков лет, но подкупавший дерзостью и нестандартным движением стратегической мысли. А мало ли. Вдруг — именно вот так? Просто потому, что никому больше и в голову не пришло?
— Хорошо, — кивнул он. — Я прочитаю.
Спрятал ридер в барсетку; рукопись не помещалась, и он понес ее в руке, перегнув пополам. Студентик исчез, а сексапильная дама застучала вслед писателю каблучками, догнала, запыхавшись, тронула за локоть:
— Ручку возьмите. Это вам на память о нашей встрече!
Он кивнул.
Поднимаясь с ней вдвоем на зеркальном лифте и не зная, куда деваться от ее страстных глаз в окантовке изумрудно-зеленой туши, развернул пачку слипшихся, наверное, еще у мальчика в ладони листков. Вот прямо сейчас возьму и открою молодого гения.
И литература продолжится, выйдет на новый уровень и круг.
…Писатель успел прочесть пару абзацев и поморщиться раз — дцать. Чудовищный синтаксис, орфографические ошибки в каждом третьем слове и бесконечное, безразмерное самолюбование за всякой гранью пристойного. Графомань, ну конечно же, беспросветная графомань.
На глазах удивленной дамы засунул листки за рамку зеркала и вышел в сверкающий банкетный зал.
(настоящее)
— Вот, — говорит завхоз в зеленом комбинезоне. — Сами видите, нечего тут смотреть.
Она лежит в узком ящике, полном кусочков льда, словно дорогая деталь сложного механизма в стекловате или алюминиевой стружке. Женщина с длинными белесыми волосами, подернутыми инеем. По ее лицу уже нельзя сказать, была ли она красивой или даже молодой. Блестящая сережка торчит, как гвоздь, в бывшем крыле бесформенного носа. Писатель смотрит, не отводит глаза.
— Как она здесь оказалась? — наконец спрашивает он.
— Мужики нашли на берегу. Из тридцать второго стандарта. Хорошие мужики, помогли наверх затащить.
— Это я слышал… что нашли. Как она могла оказаться там, в море?
— Так море же. Увидите, еще не то прибьет.
