Такоси, кажется, ничего не слышит. Похоже, он все еще там, снаружи. Он не хотел идти, потому что знал, знал точно, что они там увидят. Но все-таки пошел, и не потому, что об этом так настойчиво просила она. Он должен был увидеть — сам. А теперь у него такие глаза, что Юми страшно в них смотреть.
Дорогу преграждает упавшая ветка с сухими листьями, большая и разлапистая, почти дерево, ее еще не было, когда они шли сюда; Такоси нагибается поднять ее и отбросить в кусты. Это запустение и хаос вокруг отражают безжалостно и точно, будто в зеркале пруда, всю невозможность и неправильность их теперешней единственной жизни. Взгляд Юми болезненно скользит по вывороченным брускам бордюра, наполовину черным от налипшей земли, по куче каких-то мешков, приваленных к стволу дерева, по заросшим боковым тропинкам, по темно-зеленым, присохшим на кончиках кактусам в жухлой переплетенной траве.
Когда-то за этим парком, наверное, ухаживали, подметали дорожки, чистили статуи, возделывали клумбы. Но и тогда, прикидывает Юми, в нем не было настоящей гармонии: слишком прямолинейная композиция, неточные линии, избыточные пятна, во всем катастрофическое отсутствие тонкости, соразмерности, необходимого природе и человеку созерцательного равновесия. Я не смогла бы здесь жить — даже тогда. Но я живу здесь теперь, потому что у меня больше не осталось выбора.
Мы здесь живем. Мы вместе.
Эту фразу Юми твердит себе так часто, что она уже почти потеряла смысл.
Возле магазина с немытым стеклом и кричащей вывеской — сколько должно пройти времени, чтобы она, Юми, рискнула войти в такой вот магазин? — топчется и курит компания странных людей в экзотических (европейское Средневековье?), но явно самодельных ярких костюмах. И чуть в сторонке от остальных — девушка плотного сложения в коротком одеянии с кусочками меха. Такая странная, такая непохожая ни на кого; хочется ее сфотографировать, но Юми боится лишний раз снимать крышку с объектива. Девушка смотрит, их взгляды встречаются. Какими бесконечно разными бывают люди, думает Юми. Но раз нам теперь вместе жить, мы должны искать точки соприкосновения. Она пытается улыбнуться. Девушка отворачивается, подходит к остальным, что-то произносит — слишком далеко и на своем, непонятном языке.
Этот язык необходимо выучить. Такоси немножко говорит на нем, он знает много разных языков.
Спустившись по небольшой лесенке, они сворачивают в направлении корпуса. Проходят мимо низкой хозяйственной постройки, они кажется совершенно ветхой и заброшенной, но дверь полуоткрыта, а на дощатой скамье перед ней сидят двое пожилых мужчин. Один — коренастый старичок в свитере грубой вязки и зеленом рабочем комбинезоне, другой же, наоборот, высокий и импозантный, в дорогом элегантном костюме, чисто выбритый, с серебряной волной зачесанных назад густых волос. Сосед из другого люкса, узнает его Юми. Такоси говорил, будто он писатель. Они играют в шахматы.
