Я очень остро поняла, что сейчас мы расстанемся, вот прямо сейчас, и никогда больше не встретимся, но я буду знать, что есть во Вселенной такой Январь Горячев… темные кудри, мягкая улыбка, зеленые шальные глаза… и к черту! Мы никогда больше не увидимся. Потому что — ему на планету, мне на дальнюю пересадочную. Все!
Орать хотелось от отчаяния.
— Вы на планету? — спросил у меня Январь, ни о чем не подозревая.
— Нет, — качнула я головой и вытянула из его ладони свою руку, которую он почему-то не спешил отпускать.
Надо было объяснить, куда я лечу, где буду, дать адрес своего визита, в конце-то концов, но я почему-то не могла. Стояла, молчала, не знала, куда деваться, язык к гортани прилип.
— В другой раз не подставляйтесь под выстрел, Элина, — посоветовал мне Январь. — Убить же могли.
Я кивнула. А что еще ты хотела услышать, Эля? Пойдем со мной, милая, я отведу тебя на край Вселенной и подарю тебе эту звезду? Как же мне противно стало от себя самой, слов нет. Таська, та бы знала, что делать, и как разговор повернуть в выгодную для себя сторону. А я… тьфу.
Я выдавила из себя жалкое:
— Ну, я пойду… а то опоздаю на рейс.
Надеялась, что он меня остановит или спросит хотя бы какой рейс. Не спросил и не остановил. Не остановил, но смотрел вслед, я чувствовала горячий прицел его взгляда на спине между лопатками, и что мне стоило не обернуться, знала только я сама.
Хотелось реветь и биться головой о стену, а пуще всего — послать в черную дыру на досвете Таську с ее идиотской идеей насчет курортной планеты. Какой курорт, когда здесь, прямо вот тут, на нашей орбитальной, — Январь!
Но я не успела натворить глупостей, гневный сигнал терминала отрезвил. Кто еще мог вызывать меня, если не Таська?..
— Где ты бродишь?! — напустилась она на меня с экрана. — Ну, где тебя носит, горе ты мое? Опаздываем!
Мы не то чтобы опоздали. Но явились за минуту до окончания регистрации. И успели проскочить в самые последние секунды.
Таська мучилась отменным похмельем, отчего стекала со своей постели бесформенной медузой. Я поила ее болеутоляющим, а сама думала: ну, вот, стоили те пару часов веселья нынешней муки? Лучше вовсе не пить и не принимать ничего в том же духе, чем потом вот так.
Впрочем, подругу мне было не очень-то и жаль. Взрослая девочка, не в первый раз. А вот если бы она была трезвая, конечно, она бы вцепилась в Января мертвой хваткой. Мне бы там от него ничего не досталось.
Я поднесла к лицу ладонь. Она все еще хранила пригоршню жара… прикосновение его руки.
