Хрийз вновь взялась за дело. Полотно получалось, может быть, не таким ровным, как у бабушки. Но всё-таки получалось, и это радовало.
Бабушка, бабулечка… как она там? И ведь она что-то знала, не зря так не хотела к Парусу отпускать!
Сквозь оставленное открытым окно тянулись струйки ночного тумана. Тянулись, путались в пальцах, встревали в нить и ложились в полотно седым узором. 'Всё-таки сплю',— отчётливо подумала Хрийз, разглядывая творение собственных рук. — 'Туман — не нитка, из него столбик с накидом не сотворишь при всём желании. Я заснула…'
Но даже во сне работа оставалась работой. Заснула, ну и пусть. Надо вязать дальше…
Тишина.
Музыка. Тонкий, слабый, временами пропадающий, голосок волшебной скрипки.
Мир плыл, теряя очертания и форму, но это же сон, правда? Во сне возможно всё… Хрийз не удивилась лунной дорожке, проросшей туманом прямо в окно. На том конце, далеко-далеко, улыбался алой кровавой улыбкой один из местных месяцев. Там тихо вздыхало море, и качался у поросшего мхом деревянного причала парусный кораблик-лодка. И у лодки кто-то ждал…
Знакомая фигура, но в негативе, как на старых плёнках. Тёмные волосы превратились в белые, вместо лица зиял тёмный провал с белыми губами и светлыми бельмами глаз.
Музыка взбивала туман седыми барашками.
— Проводи меня. Мне завтра в море…
Хрийз не раздумывая встала на призрачную дорожку. Она упруго гнулась под ногами, но держала.
— Проводи меня…
— Нырок? Это ты?
— Я-а… — странным эхом отозвался туман.
Внезапно Нырок оказался совсем рядом. Всё тот же улыбчивый парень-матрос, скрипка в чехле за спиной, волосы по плечам, нахальная улыбочка.
— Проводи меня. Проводишь?
— Конечно, — удивилась Хрийз. — Я обещала…
Он обнял её, бережно, но Хрийз почувствовала могучую силу в руках моряка. Он легко мог снести голыми руками дом, если бы захотел… В животе трепыхнулось что-то жаркое и радостное. Бабочки, говорите? Наверное, они. Хрийз закрыла глаза и подняла лицо. И Нырок поцеловал её.
Поцелуй длился и длился, и почему-то сразу трудно дышать, и откуда-то по спине пополз липкий страх. Но Нырок отпустил её. Вовремя, надо сказать. Ещё чуть-чуть, и Хрийз забилась бы в панике. Во рту стало солоно, Хрийз поднесла ладонь к губам. На коже остались тёмные, почти чёрные пятна. Кровь… Кровь?!
Лодка и туманное море страшно приблизились, но по правую руку возникла сеть, сплетённая безумной вязальщицей. Она жила, дышала, шевелилась, и где-то Хрийз уже такое видела, но где?..
