Дочь княжеская. Книга 1 - Наталья Сергеевна Чернышева

За окном истошно заорала курица.

— Ы-ы, — простонала Христинка, натягивая на голову подушку, — в суп тебя, заразу, в суп!

Подушка не спасла: остервенелое "кудах-тах-тах" долбило по мозгам с яростью перфоратора, добравшегося до железной арматуры в бетонной стене. Христинка села, запустила подушкой в сторону окна. В сон клонило со страшной силой, но чёртова курица не унималась. Снесла яичко, не простое, а золотое! Куриную её душу в потроха…

Христинка обречённо нашарила смартфон на тумбочке, посмотрела время. Пять утра! Летом! Вторую подушку на голову и — спать, спать, спать, провались оно всё.

В дрёме плавно покачивало, как на волнах, когда заплывёшь подальше от берега, ляжешь на спину и смотришь в небо, жмурясь на солнце. И кажется, будто ты совсем одна во всём этом необъятном просторе… пока не пронесётся мимо на обезумевшем скутере какой-нибудь опьяневший от активного отдыха турист.

Сон, на то и сон, чтобы смешивать в одну кучу несмешиваемое. По волнам видений поплыла одинокая тонкая скала, почему-то на деревянной лодке, а за лодкой распускалось прямо на воде огромное море осенних хризантем удивительного синего оттенка. Выдвинулся из-за горизонта громадный корабль с гигантскими вентиляторами в корме… откуда-то из потаённых уголков памяти всплыло заумное название 'газотурбинные установки'… и ощетинившийся колючей сиреневой сетью защиты берег… но вслед за первым кораблём появлялись другие, перемешивая море и небо в единый грохочущий вал… и вал катился, подминая под себя пространство и время… сон наконец-то зашёл в тупик и умер.

Христинка раскрыла глаза, всё ещё ощущая всем телом страшный гул из уходившего сна. Но она уже видела, что потолок белый, а над окном в уголку сплелась сама собой тоненькая паутина, слышала, как над крышей дома чертит белую полосу высотный лайнер, а нос вбирал восхитительные запахи, влетавшие в полуоткрытую дверь.

Бабуля печёт оладьи. Пышные, ноздреватые оладьи на козьей простокваше, с мёдом и сметаной. Сон как рукой сняло. К оладьям полагался чёрный кофе с молоком и домашнее варенье из чёрной смородины.

Христинка села, потёрла лицо. Зеркало трельяжа укоризненно отобразило заспанную растрёпу с намятой о скомканную наволочку щекой. Трельяж был строгой, солидной вещью, — иные в бабушкином доме водились в очень ограниченном количестве и главным образом, на кухне, как-то: новый холодильник, новая печь и тонкий жк-телевизор. На кухонном гарнитуре "времён Очакова и покоренья Крыма", телевизор смотрелся мощно.