— Надеюсь, у нее все сложилось хорошо, — так он закончил свою историю, и я даже не понял, шутит историк, или говорит всерьез.
И это не считая его сомнительных увлечений древними пытками и казнями!
В общем, за ближайшие полчаса через мои уши прошли десятки бородатых или специфических анекдотов, несколько довольно занимательных историй из жизни «черных» и черных археологов и тому подобное.
Возможно, в другое время и в другой обстановке Рашид Гасанович был бы весьма занимательным собеседником, но «танцевать» с ним в обнимку в общественном транспорте, когда со всех сторон напирают потные злые люди, и при этом каждые пять минут поднимая упавшую трость, и пытаясь не потерять суть очередного рассказа — сомнительное удовольствие.
— А хотите, я вас настоящим индийским чаем угощу? — предложил историк, когда мы уже вышли из душного троллейбуса, и шагали по уютному тенистому скверику в сторону его дома.
— Собранным настоящими индийскими девственницами при свете настоящей индийской полной луны? — вяло попытался отшутиться я, одновременно скидывая Неудачникам метку своего местонахождения.
— Вот вы смеетесь, а в некоторых храмах до сих пор существуют девадаси, которые в том числе собирают и травы для благовоний и всяческих ритуалов.
— Девадаси?
— Храмовые танцовщицы, которых не смеет коснуться рука смертного мужа.
— Ну, так ведь это и не руками делается, а совсем другим местом.
Я едва не сорвался на откровенную грубость, пытаясь отвязаться от гостеприимного историка, но тут дорогу нам преградили двое молодых ребят, не то плечистых спортсменов, не то просто в «дутых» куртках не по размеру:
— А ну стой, пидор старый, — рявкнул один из них, упираясь моему спутнику в грудь ладонью.
— Прошу прощения, юноша, но вы явно обознались, и я не ваш половой партнер, — отозвался тот.
Ого! А старикан могет в иронию и хамство. Прошу прощения за свои недавние мысли в ваш адрес, дедуля.
— Чего-о? — побагровел нахал.
— Могу и повторить: вы обознались, и я не…
— Рашид Гасанович, мой друг хотел сказать, что он готов вам пересдать экзамен прямо сейчас, — вмешался второй, — а не в августе, как вы его поставили.
— Какой август? Какой экзамен? — удивился старик, — Сессия же еще не началась?
— Осталось лишь по цене договориться. Или пара красных бумажек, — в руке паренька появились пятитысячные купюры, — Или пара сломанных ребер, — и он демонстративно помахал кулаком с зажатым кастетом.
— Чего-чего? — переспросил я.
— Пизды ему дадим, — пояснил первый, кивая в сторону Рашида.
